продолжил Соловьев, – жениться я на ней хотел, но не успел, мобилизовали в армию. Первое время переписывался, а потом…
– Когда рядовым был… – вставил за него Иван.
– Потом… – не обращая внимание на слова Животова, продолжал Соловьев, – переписка прекратилась.
– Когда офицером стал… – продолжал свою политику Иван. – Интересно было бы посмотреть на вашу встречу. Ты, конечно не скажешь, что женат, а она, конечно, не скажет, что с фрицами гуляла. Будете смотреть друг на друга, как кошка на мышку.
Между тем офицеры миновали небольшую речку и шли уцелевшей живописной слободой, вытянутой вдоль реки. Прошли середину слободки, а людей не встретили. Казалось, что дома пусты.
– Саша! – не помешало бы иметь «языка», – научал Иван, – надо было бы его тогда расспросить, у кого можно остановиться на ночлег, и время зря не терять.
В это время на дорогу из-за дома по тропинке легкой походкой вышла какая-то старушка.
– Вот тебе и «язык», лови! – скомандовал Соловьев.
– Бабушка! – обрадовано окликнули её офицеры, где тут у вас начальство?
– Да, голубчики, какое вам начальство, то, надобно? Немцы окаянные были у нас начальниками, так третьего дню, сбежали все. Сказывают, бургомистр – холуй из наших, тоже с ними убёг. Вот теперь вы пришли, теперь вы начальниками будете.
– Пришла Советская армия, мать, теперь ни чего не бойся. Теперь не уйдём. – заверил, обняв старушку, Коля Тутышкин.
– Матушки! Да у вас погоны, – сделала вид что только-что разглядела их старушка. Немцы нам говорили, что большевики царя выгнали, а сами теперь сами стали старые порядки возвращать, командиров стали офицерами называть и погоны всем понавесили, как при царе Николашке. Я им не верила, брешут думала, антисоветская агитация. А вот оказывается и впрямь, погоны то вернули.
– А как же вас называют теперича, как и раньше – ваше благородие, али ещё как?
Потом, немного задумавшись, старушка недоверчиво понизив голос, чтобы было слышно только одному Тутышкину, осторожно поинтересовалась:
– А может быть… вы и не «красные» вовсе? А?
– Нет, бабуля, мы самые настоящие Красные офицеры только с погонами, так ведь лучше, правда, мать? И ни какие мы не благородия, а самые настоящие крестьянские дети – товарищи! – рассеивая все старушечьи догадки, твердо объявил, услышавший последние её вопросы, Животов. – Нам начальство на самом деле и не нужно вовсе. Нам бы где-нибудь, бабуля, переночевать, обогреться, чайку бы горячего попить или покрепче чего.
– Так бы сразу и сказали, – перебила старушка, – а то, где начальство, где начальство. Заходите в любой дом, везде примут, и чаем напоят.
– Как-то неудобно, бабушка, вы бы нас провели, что ли, попросил Животов. – А для начала бы ввели бы нас в курс дела. Кто где живёт и куда лучше нам
