много сказал. Я умолкаю.
Утверждают, что сильно пьющий человек за свою жизнь выпивает цистерну спирта. Может быть. Не каждому суждено подняться и воспарить.
За свою жизнь братья Трясучкины пропустили через себя по целому товарному составу. Причем каждый. И вовсе не считали свою жизнь подвигом. И, что самое удивительное, оставались живы. И не только живы и частично здоровы, но и ходили, разговаривали и могли исполнить простую незатейливую работу. И при этом не отрывались от пития.
Они действительно были родные братья. Не только по духу и занятиям, но и по крови. И фамилия у них была не Трясучкины. Если уж быть скрупулезно и педантично точным, то Трясучкиным можно было назвать только младшего – Витюху, которого действительно терзал похмельный тремор. Их истинную фамилию никто не знал, да и сами они ее, наверно, забыли. Трясучкины – так и прилипло. И никто их не звал по-другому.
Ушли они от меня довольные и просветленные.
Весь следующий день мы посвятили вождю. Выкопали яму, подсыпали песка, добавили щебня. И на хорошем основании залили фундамент из бетона.
Штыри заглубили в бетон. Вождь встал на подставке надежно и весомо.
Постамент получился низкий. Владимир Ильич в полный рост оказался вполне вровень с нами, став как бы не просто ниже, а ближе к народу. Мы его подштукатурили, подкрасили, и вождь засиял как новый.
Жена хотела на его вытянутую руку нарезать тряпичных полосок, чтобы отпугивать клевавших яблоки птиц, но я не позволил.
Когда все было готово, мы сели в тенечке на скамейку, чтобы под стрелку зеленого лучка, под теплый прямо с грядки огурчик, с черным хлебушком и солью…
Но мы не успели.
Соседка, баба Катя Опаткина, принесла два яйца и стала их чистить.
– Да мы не закусываем, – стали отнекиваться Трясучкины.
– Я не вам, – поджала губы старушка. – Птички склюют.
Она положила чищеные яйца к подножью и посоветовала:
– Ему б стопку налили!
– Да ты что! – обиделись братья. – Мы же не хороним. Мы лучше сами.
– Сами… С голосами. И что издумали?..
– Баба Катя, а прими немножко с нами. Оно вроде как праздник – человека спасли.
– А идите вы! – махнула она рукой.
И ушла. И мы снова не успели разлить. Тамара Ивановна привела женщину неопределенного возраста и мальца лет десяти.
– Принимай! – объявила мне Тамара Ивановна. – Хочет отдать сына в пионеры.
Женщина послушно закивала головой, а малец стал ковырять ногой землю.
– Так ведь пионеры… того, – растерялся я.
– А у нас и галстук есть. Во!
Женщина вытащила из-за пазухи пионерский галстук. Это был хороший, правильный галстук. Если кто помнит, галстуки шили из разного материала: из шелка –
