как всегда. На работу забил. ШИЗО – дом родной. Юбилей у меня. Десятый раз уже...
– Давно мотаешь?
– Да полгода уже будет... Еще столько же на крытом...
– Полгода здесь, и уже первый юбилей. Далеко пойдешь, пацан. Если мусора не сломают. Меня не сломали. Но сгноили. Недолго мне осталось. Знаешь, кто я такой?
– Врать не буду, не знаю.
– Молодой потому что. Клим я.
– Клим?!
От удивления в одном вихре с восторгом Капрон присел. Но тут же подорвался. Снова встал на ноги.
Клим – легенда воровского мира. Клим – вор в законе, смотрящий зоны.
Зона – красная. Краснотой как плесенью поросла со всех сторон. Бал здесь кумовья правят и козлы косячные. Не дают житья воровской братве. Для отрицалова – карцеры, штрафные изоляторы, строгий тюремный режим с голодной пайкой. Где это видано, чтобы смотрящий света белого не видел. В «трюме» как последнюю падлу гноят.
Да и самого Капрона со свету сживают. То карцер, то штрафной. И все потому, что намертво держится за воровской закон. Честный вор не должен работать. Он и не работает.
– Что, удивлен? – болезненно усмехнулся Клим.
– Да не то слово. К вам же никого не подселяют.
– В том-то и дело. Может, ты наседка?
– Гадом буду, нет!
– Да ладно, не менжуйся. Слышал я про тебя. Ты хоть и молодой, а слух про тебя уже ходит. Крепкий, говорят, пацан. Не гнется перед барином. Уважаю. Но все-таки объясни, как это тебя ко мне зачалили?
– Сам не знаю. Может, вертух что-то перепутал? Загужеванный он какой-то. Перегар такой, что я сам как забуханный.
– Ну, может, попкарь попутал. Ладно, коны набьем, узнаем.
Капрон задергался. Неужели Клим всерьез за наседку его принял? Вот облом...
– Да не, со мной все чисто... – начал было он, но осекся под гнетуще-пронизывающим взглядом.
– Я же сказал, коны наведем.
Вор тоже осекся, но под приступом жестокого кашля. Рядом с койкой стояло ведро. Туда он и харкал. Кровью. Да, похоже, ему в самом деле недолго осталось.
Климу нельзя было курить. Но он смолил, как паровоз. Прокашлялся, снова сунул в рот папиросу. Немного подумал и протянул один «смоляк» Капрону. И «чирки» подал.
– Благодарю!
Курить хотелось нещадно. Но он не торопился сунуть папиросу в рот. Неторопливо размял ее в руках, смял пальцами мундштук. И только затем подцепил ее губами. Прикурил, блаженно затянулся.
– Сам откуда будешь? – спросил Клим.
– Из Лукарска. Город такой под Москвой есть.
– Лукарск?! – подозрительно покосился на него вор.
– А что, знакомый город?! – занервничал Капрон.
– Да не то чтобы знакомый. Знакомая одна у меня там живет. Девчонка совсем.
Взгляд Клима смягчился и растекся как воск на жарком солнце. Или Капрону показалось, или на самом деле на глаза навернулись слезы. Как о чем-то родном и страшно драгоценном вспомнил. Знакомая,
