и помнить – разные вещи, – продолжил я, почему-то слегка смутившись, и закончил, – по крайней мере, в моём случае дело обстоит именно так.
– Тебе больно?
– Нет. Нет. Конечно, нет…
В этой непонятной, полутёмной и пыльной кладовке мы оказались несколько минут назад. Помню её горячую ладонь – она, вцепившись в мою руку, буквально тащила меня за собой, и я чувствовал ещё там, на диване перед телевизором: в ней начинает искрить мощный, уже знакомый генератор. Я видел, как припухли её губы. Я почувствовал, как между её ног стало тепло и влажно. Я почти зримо увидел электричество, хлынувшее по её венам.
И вот теперь она на тюках с постельным бельём пытается привести в порядок дыхание. Только что мы повторили то, что происходило недавно в лифте. Я, вернувшись из ослепительной вспышки (!!!), вдруг заметил слёзы на её щеках. Поэтому и спросил:
– Тебе больно?
Отдышавшись, она поглядывает на меня сквозь полуопущенные ресницы: я лежу рядом с ней, опершись на левую руку. Правая покоится возле её пупка. У Алёны упругий плоский живот, и мне нравится водить по нему кончиками пальцев, едва касаясь.
– Я хочу, чтобы в следующий раз всё было по-другому, – говорит она чуть слышно.
– Как?
– Звучит, конечно, как… – она хмыкнула, – я хочу выкупать тебя в ванной с ароматическими солями, зажечь благовония, свечи. Много-много свечей… И чтобы ты делал всё медленно…
– Благо… что?
– Благовония.
– Я что, делаю всё слишком быстро? – деревянным голосом спросил я.
– Нет-нет, что ты! – она поднялась и провела рукой по моему лицу. Мне показалось, что она слегка смутилась:
– Просто хотела, чтобы тебе было хорошо.
– Мне и так хорошо.
Она совсем смутилась. Рука, поглаживающая мою голову, на мгновение остановилась, потом пальчики снова мягко зашевелились в волосах, разрушая мою и без того помятую прическу.
– А где ты хочешь зажечь… ну, эти свечи… и это… ну, благовония? – спросил я минуту спустя. – В «Водных процедурах»?
Единственные ванны, которые я видел, стояли именно там, в кабинете «Водные процедуры» рядом с «Перевязочной», что в конце коридора. Бело-синий кафель, три чугунных ёмкости, отделённые непрозрачными пластиковыми ширмами. Чуть дальше – душевые кабинки. «С 8:30 до 9:30 – женщины. С 10:00 до 11:00 – мужчины» вспомнил я расписание на дверях кабинета.
– Нет! – она улыбнулась. – Конечно, нет.
– Где же… В «Хирургии»?
– Вообще не здесь. Не в больнице… Понимаешь?
Я молча смотрел на неё.
– Это вполне реально. Достать тебе одежду – и…
Она вдруг села и посмотрела прямо в глаза:
– Слушай…
– Прямо сейчас? – сердце на секунду замерло.
– Нет, но очень скоро.
* * *
– Что?!
Юра смотрел на меня, как на инопланетянина.
Я повторил.
