плодом которого становится одновременно и свидетельство в мире о своей вере и готовность принять мученичество за веру. Кстати, в греческом языке мученичество и свидетельство обозначаются одним и тем же словом – μαρτυρία (мартириа).
В православном Предании, в православной жизни слово вера имеет совершенно особое значение. Антоний Великий высказывает мысль (которую потом повторяет преподобный Серафим Саровский), что на душу человека действуют две воли – Божественная добрая воля и злая воля сатаны, и человеческая воля каждый раз выбирает, какой из них ему следовать. И этим выбором на всех уровнях (отдельного человека – в его уме или практической жизни, группы людей или всего человечества) определяются судьбы всего мира. То же самое можно сказать по-другому: когда этот выбор осуществляется в пользу Бога, то это мы и называем верой. Вера – есть выбор.
Вообще можно сказать, что все, что в Церкви происходит, является сочетанием двух компонент: Божественного действия – действия Божией благодати и человеческого содействия этой благодати. Апостол Павел пишет о христианах, что мы соработники у Бога (1 Кор. 3: 9). И в этой богочеловеческой деятельности, в которой есть и Божественная и человеческая стороны, все человеческое, все, что определяется человеком, в сущности своей и есть вера.
Можно усомниться в этом, вспомнив слова апостола Иакова: …вера без дел мертва (Иак. 2: 20). Но указанное противоречие лишь кажущееся, потому что в Православии эти слова понимаются следующим образом: если человек верует, но действует не по вере, если его дела не соответствуют его вере, то это значит, что он верит только частично. Бывает, человеку предлежит в чем-то преодолеть себя, сделать усилие, как Сам Спаситель говорит: Царство Небесное силою берется (Мф. 11: 12), притом человек знает, что сделать усилие – по Богу, а не сделать – значит сдаться, однако ему не хватает сил для такого усилия. Следовательно, его вера еще не полная, частичная, хромающая. Само по себе это преодоление ценности не имеет, оно важно только как исповедание веры в Бога. И человек, исповедуя веру в Бога, подтверждает или, вернее, выражает эту веру соответствующими ей делами.
В этом отношении позиция Православия отлична от той, которую мы наблюдаем в католицизме, с одной стороны, и в протестантизме – с другой[7]. Протестантизм определил себя противостоящим католицизму и в первый раз явил себя в реакции Лютера на индульгенции. Суть индульгенций состоит в том, что дела сами по себе имеют определенную ценность, в частности, они могут погасить грехи, которые у человека имеются. Жизнь человека представляется как некоторое набирание очков или штрафов. У грешников долгов много, у одних больше, у других меньше; а святые люди – это не просто праведники, не совершающие грехов, но те, кто своими добрыми делами, своими подвигами, которые ценны и сами по себе, приобрели то, что называется заслугами, и свои заслуги они могут передавать для спасения грешников. Это входит в предание Римско-Католической Церкви[8]. Именно против этого восстал Лютер, и, собственно говоря,
Здесь следует отметить, что современный протестантизм не есть нечто единое, но представляет собой многообразие различных исповеданий, сект и т. д.; да и в Католической Церкви тоже существует много течений и направлений. Поэтому когда речь идет о протестантизме и католицизме, надо помнить, что не все на свете протестанты или католики исповедуют в точности то, что мы обсуждаем. –
Индульгенция, в соответствии с католическим катехизисом, – это «отпущение перед Богом временной кары за грехи, вина за которые уже изглажена; отпущение получает христианин, имеющий надлежащее расположение, при определенных обстоятельствах через действие Церкви, и которая как распределительница плодов искупления раздает удовлетворения из сокровищницы заслуг Христа и святых и правомочно наделяет ими» (Катехизис Католической Церкви, Pessano (Mi) Italia, 1997. С. 349. П. 1471).
