я занимаюсь. Лежи на месте, сказала я, продолжая забивать гвозди, пока коробочка не опустела…
Голос исчез, и София поняла, что засыпает.
…а окошко било слишком маленьким, чтоб через него вылезти, и пока он плакал внутри, я притащила доски и заколотила окошко тоже. Может, попозже я его выпущу, может, нет, но пусть пока подумает в темноте над тем, насколько сильно я ему нравлюсь…
София выключила магнитофон, встала и посмотрела на часы.
Целый час?
Не может быть, подумала она. Вероятно, я задремала.
Монумент
Около девяти часов София решила поступить так, как хотел Микаэль, и пойти к нему домой, в квартиру на Эландсгатан в квартале Монумент. По пути она купила еды на завтрак, поскольку знала, что его холодильник наверняка окажется пуст.
В квартире Микаэля она в полном изнеможении заснула на диване и проснулась от того, что Микаэль целовал ее в лоб.
– Привет, дорогая. Сюрприз, – тихо сказал он.
Она растерянно огляделась, почесывая то место, где ее пощекотала его жесткая черная борода.
– Привет, откуда ты взялся? Который час?
– Половина первого. Я успел на последний рейс.
Он положил на стол большой букет красных роз и ушел на кухню. София с отвращением посмотрела на цветы, встала, пересекла большую гостиную и последовала за ним. Он уже успел открыть холодильник и достать масло, хлеб и сыр.
– Хочешь? – спросил он. – Чашечку чаю с бутербродом?
София кивнула, усаживаясь за кухонный стол.
– Как у тебя прошла неделя? – продолжил он. – У меня кошмарно! Какому-то журналисту взбрело в голову, что наш препарат имеет опасные побочные действия, и об этом раструбили газеты и телевидение. Тут у нас что-нибудь писали?
Он поставил на стол две тарелки с бутербродами и подошел к плите, где вовсю кипела вода для чая.
– Насколько мне известно, нет. Но вполне возможно. – Она еще не до конца проснулась и никак не могла прийти в себя от его неожиданного появления. – А мне пришлось сегодня выслушивать женщину, которая считает, что с ней жестоко обошлась пресса…
– Понимаю. Звучит не ахти, – перебил он, протягивая ей чашку дымящегося черничного чая. – Ничего, пройдет. Мы узнали, что этот журналист – какой-то активист-эколог, участник акции против норковой фермы. Когда это станет известно… – Он захохотал и приложил руку к горлу, показывая, что бывает с тем, кто осмеливается противостоять крупной фармацевтической компании.
Софии не понравилось его высокомерие, но ввязываться в дискуссию в такой поздний час у нее не было сил. Она встала, убрала со стола, сполоснула чашки, а потом пошла в ванную, чтобы почистить зубы.
Впервые больше чем за неделю Микаэль заснул рядом с ней, и София осознала, как сильно все-таки по нему скучала.
Высокий, поджарый, хотя за последнее время и прибавил несколько килограммов. Большой, волосатый и теплый. Она уткнулась носом ему
