любом случае можно вычесть двенадцать месяцев наркотической программы, остается пятьдесят три месяца.
Магнум сказал:
– Понимаешь, что я хочу сказать, Джордан? Все не так уж плохо, как тебе казалось, правда?
– Ну да, – буркнул я и принялся обдумывать свою судьбу.
Четыре с половиной года – ну, конечно, это намного лучше, чем судиться, рискуя превратиться в мистера Гоуэра. Я буду сидеть в «Федеральном клубе», играть в теннис и гольф, и меня выпустят примерно к моему сорокалетию. Конечно, мне придется заплатить здоровенный штраф, но у меня все-таки было припрятано достаточно денег для того, чтобы все равно выйти из тюрьмы богатым человеком.
И тут меня осенило: может, и Герцогиня этому поверит? Может быть, она останется, если узнает, что мне сидеть только четыре с половиной года… к тому же можно немножко приуменьшить, сказать – «каких-то четыре года». Как она узнает, что я лгу? Может быть, стоит сказать «сорок восемь месяцев»? Что звучит короче? Наверное, сорок восемь месяцев, или, может быть, стоит даже сказать «сорок семь месяцев», а потом прибавить: «Это же меньше чем четыре жалких годика, детка!»
Ух ты, как приятно это звучало: меньше чем четыре жалких годика, детка! Да за это время икнуть не успеешь, такие мелкие неприятности часто случаются с влиятельными людьми. Да, я объясню все это Герцогине, и она поймет. В конце концов, я классно ее обеспечивал все эти годы. Так зачем ей тратить свое время и искать новую золотую жилу, когда та золотая жила, которая уже у нее есть, снова начнет действовать, меньше чем через четыре жалких годика, детка!
– …Ты всегда можешь сотрудничать со следствием, – говорил тем временем Магнум, то и дело многозначительно поднимая брови, – и если ты пойдешь по этому пути, то ты, может быть, вообще ни дня не пробудешь в тюрьме, может быть, тебе вообще дадут условный срок. Ну или, может быть, отсидишь год или что-нибудь в этом роде.
Я слишком увлекся своими фантазиями о вероломной Герцогине и пропустил первую половину фразы Магнума. Похоже, что он перешел к варианту номер три: сотрудничество, которое также известно под названием «стукачества». Называйте это как хотите, но я решил проигнорировать последнюю часть фразы Магнума и сказал с надеждой в голосе:
– Что же, мне не придется ни дня сидеть в тюрьме?
Магнум пожал плечами:
– Я сказал, что это возможно. Гарантии нет. Как только ты станешь свидетелем, который сотрудничает со следствием, то все правила, по которым обычно выносят приговоры, полетят в корзину. Судья может сделать все что угодно. Он может дать тебе условный срок, может дать год или, теоретически, может швырнуть в тебя свод законов. В твоем случае мы имеем дело с судьей Глисоном, и он прекрасно подходит для нашей ситуации. Он понимает важность сотрудничества и хорошо с тобой обойдется.
Я медленно кивнул, увидев свет в конце туннеля:
– Так значит, он на стороне защиты?
– Нет, – ответил Магнум, и мыльный пузырь моей надежды лопнул, – он не на стороне защиты и не на стороне властей. Он ровно в середине. Он
