отметины и зарубки. – Можешь не верить в этот меч, но он поразит тебя. Он – Бог. И все мы служим ему по-разному.
Суфин снова покачал головой, как будто мог хоть сколько-то изменить ход событий.
– Какой священник научил тебя всему этому?
– Я нагляделся на этот мир и понял, чего он стоит на самом деле. – Джубаир оглянулся через плечо – его люди собрались на опушке, при оружии и в доспехах, и с нетерпением на лицах ждали начала атаки. – Мы готовы напасть?
– Я был там, – Суфин ткнул пальцем в сторону Сквордила. – И них три констебля, и двое из них – придурки, каких свет не видывал. Не думаю, что нужны такие сильные меры, как атака. Так ведь?
И правда, город был не слишком защищен. Забор из грубо обтесанных кольев когда-то окружал его, но теперь бревна где покосились, а где вообще повалились. Крыша деревянной сторожевой вышки покрылась мхом, и к одной из опор прибили умывальник. Духолюдов давно изгнали из здешних земель, и горожане, очевидно, решили, что бояться нечего. Скоро их ждет жестокое разочарование.
– Я устал с тобой спорить, – глаза Джубаира скользнули обратно к Суфину. – Подавай сигнал.
Несмотря на промелькнувший в глазах протест, разведчик подчинился. Вытащил зеркальце и поплелся на опушку, чтобы подать сигнал Коске и остальным. Ему повезло. Если бы Суфин не подчинился, Джубаир, скорее всего, зарубил бы его на месте и ни на миг не усомнился в собственной правоте.
Он слегка запрокинул голову и улыбнулся синему небу, видневшемуся сквозь черные ветви и листья. Он мог делать что угодно и будет всегда прав, поскольку сделал себя послушным орудием Господа, тем самым развязав себе руки. Он был достойнейшим в Ближней Стране. Достойнейшим в Земном Круге. И ничего не боялся – ведь Бог всегда с ним.
Бог всюду и всегда.
А разве могло быть иначе?
Убедившись, что никто за ним не следит, Брачио вытащил из-за пазухи медальон и раскрыл его. Оба крошечных портрета выцвели и покрылись пузырями так, что никто не различил бы изображенных на них лиц, но он помнил их наизусть. Осторожно прикоснулся к портретам кончиком пальца, и тут же девочки предстали перед его взором, как живые. Нежные, прекрасные и улыбающиеся, как много-много лет назад.
– Не грустите, мои детки, – ласково проворковал он. – Я скоро вернусь.
Мужчина обязан выбрать, что для него главное, а остальное послать псу под хвост. Будешь заботиться обо всем сразу, не добьешься ничего. Брачио верил, что из всей роты лишь он один дружит со здравым смыслом. Димбик – самовлюбленный болван. Джубаир и вовсе не был знаком с трезвым рассудком. При всем своем опыте и живом уме Коска оставался мечтателем, и дерьмовая затея с биографом – лучшее тому подтверждение.
А Брачио лучше всех их. Потому что он понимал, кто он есть на самом деле. Никаких высоких идеалов, никаких великих заблуждений. Он – разумный человек с ясными целями, делал то, что должно, и радовался этому. Он жил только ради дочерей. Новые платья, хорошая еда, богатое приданое, лучшая жизнь. Жизнь лучше, чем тот ад, который
