тело под его руками содрогалось, и это была сердитая дрожь гнева. Александр крепче прижался губами к ее рту, и чем неистовее было его желание завоевать ее губы, тем горячее был огонь, горевший в его груди. Нежность, мягкость… У нее такие пухлые и податливые губы, они так отличаются от напряженной твердости ее тела. Язык Александра проник в уголок ее рта. В ответ она содрогнулась, и хотя ее плечи по-прежнему оставались напряженными, губы стали постепенно приоткрываться.
Привкус чая, сахара – привкус Лидии проник в кровь Александра. Его руки крепче сжали ее плечи, он еще ближе привлек ее к себе, и ее грудь прикоснулась к его груди. Лидия едва слышно вскрикнула – это был сдавленный, гортанный звук, и Александру до боли захотелось узнать, какие звуки она стала бы издавать, если бы нагая с охотой отдавалась его ласкам.
При мысли об этом голова у него пошла кругом. Он прижался к ней еще теснее. Его руки опустились на ее тонкую талию, а пальцы сжали невероятно тугой корсет. Нортвуду хотелось сорвать его, ощутить прикосновения обнаженной плоти, накрыть ладонями ее грудь и услышать, как она стонет от наслаждения.
Как он разгорячился! Боже, как разгорячился! Александру казалось, что под слоем одежды он чувствует жар ее кожи. Лидия ответила на его поцелуй, кончик ее языка скользнул по его зубам, руки вцепились в его рубашку. Но это был не нежный, не соблазняющий поцелуй. Нет, этот поцелуй оказался сердитым и отчаянным.
Лидия придвинулась ближе. Одна ее рука, выпустив его сорочку, легла на живот. Ее ладонь лихорадочно скользила по нему, ногти царапали грудь. Она прикусила его нижнюю губу. От едва ощутимой боли его возбуждение только возросло.
И все же, несмотря на то что его тело изнывало по близости с ней, какое-то странное ощущение начало постепенно гасить его пылающую страсть. Разум Александра был слишком затуманен, чтобы проанализировать ситуацию, однако он инстинктивно почувствовал неладное.
С огромным усилием он оторвался от губ Лидии и, крепко сжимая плечи, отстранил ее от себя. В ее глазах горел синий огонь, покрасневшие губы приоткрылись при резком вздохе.
– Недостаточно безрассудно для вас? – натянутым голосом спросила она.
– Мисс…
– Вы ведь считаете меня старой девой, верно? – отрывисто произнесла она. – Высушенной, как кусок кожи. Никому не нужной, одинокой. Вы думаете…
– Не надо говорить, что я думаю. – Слова Нортвуда прозвучали горько и разочарованно. Руки сжались в кулаки, когда он заглянул ей в глаза. Александр не мог избавиться от мрачного предчувствия. От ощущения того, что его ждут еще более сложные проблемы, чем он предполагает.
– Вы полагаете, что я создана для жизни в одиночестве, – продолжала Лидия. – А мои единственные компаньоны – это учебники, уравнения и формулы. Холодная интеллектуальная жизнь.
– Я не…
Лидия подступила ближе, и он заметил, как по ее хрупкому телу пробежала дрожь.
– Милорд, было бы лучше, если бы вы продолжали так считать, –
