Тадек что-то натворил?
Однажды она хорошо приложила его скалкой, а в следующий раз пырнула разделочным ножом в колено. В конце концов, они оба по профессии мясники, так что знала баба, что делает. Тадек всякий раз отзывал из полиции свои заявления. Из любви.
А вот обещанного кофе мне не дали. Без особых церемоний отправили вместе с Вероникой и двумя медсестрами в санитарный блок и продержали там четыре часа. Никому нельзя было туда заходить или приносить еду или питье. Впрочем, всякий аппетит исчезает, когда видишь, как берут мазки из разных полостей тела, обрезают ногти и волосы оттуда и отсюда. Как фотографируют спереди и сзади, снимая крупным планом каждый синяк и шишку.
Выйдя, наконец, оттуда, я решительно потребовала:
– Кофе!
Веронике, в нарушение всех правил, указаний и инструкций, разрешили, неизвестно почему, выйти в дворик для прогулок, закрытый сверху проволочной сеткой, и дали закурить. А меня попросили составить ей компанию, дать огонька и попробовать деликатно узнать адрес ближайших родственников покойника.
– Какого еще покойника? – удивилась я. – У нас тут покойник? Кто-то умер?
Вдруг вижу, что по полу медленно катится полупустая пластиковая литровая бутылка «Боржоми». Откуда она у них? У меня тоже есть такая, купленная в магазине «Сказка» у Миши-Китайца. Еще вижу, как из красной женской сумочки, точно такой же, как моя, падают на бетонный пол такие же, как у меня мелочи – помада, ручка. Сумочка уже лежит на полу. И как будто откуда-то сверху вижу тело – мое собственное тело, но какое-то обвисшее. Двое надзирателей держат его, а один громко кричит, – ну почему так громко, ведь я этого не переношу:
– Стул! Воды! Ей плохо!
Две недели спустя адвокат Вероники показал мне отчет о вскрытии тела Тадека. Ему было нанесено двенадцать ударов ножом, но ран было девять – две из них двойные. Определено, что смерть наступила между десятью вечера и полуночью. Я как раз разговаривала с сыном, когда был убит Тадек.
– Мама… Ты должна быть очень осторожна в выражении своих желаний. И вообще…
Следствие длилось полтора года. Я заработала на этом столько, что мне вполне хватило на жизнь до раздела имущества, накопившегося после четырнадцати лет брака. Вселенная за это получила воз любовной лирики. Тадека мне очень жалко. Неужто любовь и смерть должны быть так тесно связаны?…
Сейчас, если хочется написать любовное стихотворение и получить помощь свыше – а иногда этого хочется (ведь окончание нашей связи не должно становиться концом моей любви, правда?) – в общем, если испытываю страсть к стихотворству, то мысленно обращаюсь ко Вселенной: «Достаточно обычного мордобития! А лучше всего, просто небольшой кражи из магазина чего-нибудь вроде зубной щетки или там бутылки чернил. Пожалуйста».
Надеваю ролики и мчусь вперед.
8
8. И вот я мчусь на роликах вдоль берега Ла-Манша, называемого здесь Каналом.
Какое
