Неизвестно, откуда. Но она чувствовала странную уверенность: если сесть в корабль, приплыть в Беломорье, пойти на рынок и спросить ведро селедки – с тебя спросят шесть агат, а за пять с половиной сторгуешься.
Возможно, и с остальными правильными числами так же? Может быть, правильное число – такое, что означает что-нибудь где-нибудь? Цену какого-то товара в какой-то земле, число солдат в чьей-то армии, жителей в каком-нибудь городе? Боги, но это же невозможно попасть! Всего чисел – несметное множество, а чисел со значением – поди, какая-нибудь тысяча, может, две…
Соседки по комнате спали, но Дороти посетила мысль, и она, преодолев робость, потеребила Карен-Кейтлин:
– Скажи мне число.
– Шесть, – выдохнула Карен еще сквозь сон.
Потом вздрогнула, стряхнула дрему, повернулась к Дороти, мертвецки белая в лунном свете.
– Неразумно, миледи. Мои числа не подойдут Нави – я сама их говорила.
– Почему ты зовешь меня миледи?
– По той же причине, по которой вы зовете меня «ты».
– Скажи еще число.
– Миледи, дайте мне покой.
Тусклыми глазами Карен указала на Аннет и отвернулась к стене. Тьма, а Карен умна! Личные числа Аннет Нави еще не слышал! Дороти разбудила вторую соседку.
– Назови число, Аннет.
Девушка резко села на кровати.
– Аннет – это я. А какое число тебе сказать? Я бы сказала, но нужно понять: какое тебе число? Один или два, или три?
– Любое.
– Ой… Как это так – любое? Любое число я не знаю. Вот послушай: меня зовут Аннет, а не как-нибудь. Если бы меня звали как-нибудь, то я бы не могла сказать свое имя. Никого не называют как-нибудь, а только по имени.
– Сколько тебе лет, Аннет?
– О, боги. Как бы не соврать… Аннет – это я, а сколько мне лет – ох, ну ты спросишь. Я думаю, двадцать три. Но может быть, двадцать четыре или двадцать пять. Вряд ли больше, чем тридцать.
– Сколько ты весишь? Каков твой рост?
– Ох-ох-ох…
Аннет поднялась с кровати и заметалась по комнате.
– Что же ты такие вопросы ставишь! Я же могу соврать, и ты обидишься, а я не хочу тебя обижать. Я хорошо себя веду, я не хочу про-це-дуру. Сколько же я вешу?..
– Аннет, успокойся, милая, я не обижусь на тебя. Просто скажи, сколько в тебе фунтов и сколько футов. Тебе платье шили когда-нибудь? Снимали мерку? Сколько дюймов было в груди и в талии?
Вместо того, чтобы успокоиться, Аннет запричитала еще громче и еще быстрей заметалась по комнате.
– Боги святые! Дюймов… футов… фунтов… помилуй меня! Я – Аннет, мне двадцать три года… или двадцать четыре. Платье мне шили… ну, обычное платье, не большое и не маленькое. Не было в нем дюймов…
– Оставьте ее, миледи, – шепнула Карен. – Это безнадежно.
От ее слов и Дороти, и Аннет разом
