Кутузову, хотя на самом деле это заслуга покровцев. Но поворачивать Наполеону было поздно. Вся Россия, на примере покровских жителей, сообразила, что можно спокойно грабить и жить разбоем, а потом все списать на французов.
В остальном девятнадцатый век прошел спокойно. Отмену крепостного права местные жители даже не заметили. Когда же строили железную дорогу, то владелец ниточной фабрики, потомок екатерининского вельможи, заломил такую цену за свою землю, что дорога сделала крюк, но обошла город стороной. Покровский помещик справедливо считал, что нитки – товар легкий и возить их по железке накладно.
Революцию 17-го года народ Покровского встретил восторженно. Все уже тогда знали, что революция – это прежде всего нитки. Великолепно продавались нитки и в гражданскую войну. И тогда единственный раз в своей истории город пожалел, что рядом нет железной дороги. Возы с нитками уходили по старому тракту.
Отсутствие железной дороги – незначительный факт, но он сыграл решающую роль в жизни города, когда кончилась нитяная лихорадка после революции и гражданской войны, а жить-то чем-то надо было. Великий русский ученый Божков искал неподалеку от новой советской столицы место для Института солнечных и лунных затмений. Покровское сразу понравилось выдающемуся исследователю. В городе не было ни железной дороги, которая трясет телескопы, ни заводов, коптящих небо черным дымом, закрывающим и солнце, и луну посильнее всех затмений. Так город стал прирастать научными институтами. И даже война с ее бешеным спросом на нитки не смогла свернуть город с новой дороги. Институт вырастал за институтом, как грибы в окрестных богатых лесах в конце лета. Наконец дошло до того, что сельский совет Покровского при поддержке Академии наук вышел с прошением присвоить селу статус города. Название придумали в честь основателя института – город Божков. И был бы сейчас на картах всего мира город Божков, но не так все просто было в застойные времена. Потому-то они и назывались застойными, что ничего не делалось быстро. Названия утверждал тогда Верховный Совет, и на это уходило лет двадцать. Деньги на город давали сразу, и ученые мужи вместе с сельскими бюрократами не хотели ждать. Они нашли лазейку в законе. Статус города давался быстро только при сохранении прежнего названия. Покровское стало городом Покровском. Это имя тандему ученых и бюрократов удалось протащить как прежнее географическое наименование.
Сейчас, подъезжая к Покровску, видишь километры колючей проволоки в три ряда со следовой полосой, за которой зимой видны мощные трубы, градирни, корпуса, какие-то гигантские стальные шары. Летом этот призрак Чернобыля скрывает листва деревьев. Лес по-прежнему растет богатый. Что там, за деревьями, делает этот институт, толком не знают даже те, кто в нем работал. Но теперь это типичный среднерусский пейзаж. Нет такого места в России, где ни находился бы секретный завод или институт.
Последний раз ниточный бум
