чем у батьки. Он намыливает себе башку бруском хозяйственного мыла, сам уже весь в пене. Несколько человек купаются. Баб нормальных не видно, но, если бы и были, при родоках к ним особо не подкатишь.
Мы раздеваемся и заходим в воду. На мамаше – закрытый черный купальник года семидесятого, когда они с батькой один единственный раз ездили на юг. А после того она только в этой луже и купалась, ну, еще пару раз на «детском» пляже на Днепре, когда я был малый. Батька – в своих облезло-голубых плавках с вышитым дебильным якорем. У меня плавки новые, югославские – красные с белыми полосками.
Я заплываю далеко, мамаша орет:
– Сережа, плыви назад.
Притворяюсь, что не слышу, плыву еще метров тридцать, потом поворачиваю. Батька с мамашей уже на берегу. Мы обсыхаем, идем на свой участок переодеться – и на станцию.
В электричке – давка, сесть негде. Всю дорогу стоим, держимся за железные ручки на сиденьях.
На остановке на вокзале стоит Кот, знакомый пацан с Рабочего – учится в двадцать восьмой школе. Я подваливаю, здороваюсь, и мы базарим с ним всю дорогу до Рабочего, типа я с ним еду, а не со своими родоками.
Сидим с Йоганом на остановке. Я спрашиваю:
– Что тебя никогда на Рабочем не видно? Все со своими бабами с учила? Ты там, видно, уже полгруппы отымел.
– А тебе что – завидно, да?
– Ничего мне не завидно.
– А что тогда? Могу дать телефон бабы, чтоб не завидовал. Ничего такая.
– С твоего учила?
– Не, эта не с моего. В школе учится, в десятый перешла. На Мир-2 живет. Сводишь ее в кино, потом отдерешь. – Йоган лыбится. – Есть на чем записать?
– Не-а.
– И ручки нет?
– Нет.
– Спичкой нацарапай на коробке.
Я достаю из коробка спичку.
– Пиши. Шесть-двадцать четыре – двадцать пять. Зовут Лена.
– И что ей сказать? Что ты дал телефон?
– Ты что, охуел? Так никто не говорит. Скажи, знакомый один дал телефон, а кто – просил не говорить. Не с Рабочего пацан.
– А если про тебя спросит – знаю или нет? Я ж ей скажу, что сам с Рабочего.
– Скажи – знаю, но так, наглядно.
Вечером звоню ей из автомата на Рабочем. Стекла в будке выбиты, а на телефоне нацарапаны кликухи и телефоны баб и пацанов. В соседней будке – никого, и хорошо: ненавижу, когда какой-нибудь урод слушает разговор, особенно с бабой. Набираю номер. Гудок, второй. Берут трубку, двушка проваливается.
– Алло. Лену можно к телефону?
– Это Лена. А кто говорит?
– Сергей.
– Что за Сергей?
– Ну, меня зовут Сергей. Хочу с тобой познакомиться.
– А кто тебе дал мой телефон?
– Так, один пацан с Юбилейного.
– Я вообще-то там никого не знаю…
– Ну, а телефон вот
