пугались такого меча, и неопытные рыцари тоже.
Арья наморщилась, стараясь вспомнить, говорил ли что-нибудь отец о Торосе.
– Он ведь не очень благочестив, верно?
– Верно. Мастер Мотт говорил, что Торос может перепить даже короля Роберта. Они оба одного поля ягоды, говорил он – дураки и пьяницы.
– Не годится обзывать короля пьяницей. – Король Роберт и правда много пил, но он был другом ее отца.
– Я про Тороса говорю. – Джендри протянул щипцы, как бы желая ущипнуть ее за нос, но она отбила их в сторону. – Он любил пиры и турниры, за это король Роберт его и отличал. Кроме того, он смелый. Когда проломили стену Пайка, он первый ворвался в брешь и стал рубить своим горящим мечом, поджигая островитян при каждом ударе.
– Вот бы и мне горящий меч. – Арья с удовольствием подожгла бы целую кучу народу.
– Говорю же тебе, это просто фокус. Дикий огонь губит сталь. Мастер продавал Торосу новый меч после каждого турнира, и каждый раз они торговались как одержимые. – Джендри повесил щипцы обратно и снял со стены тяжелый молот. – Мастер Мотт говорил, что мне пришло время выковать свой первый длинный меч. Он дал мне кусок хорошей стали, и я уже прикидывал, как примусь за дело, но тут пришел Йорен и забрал меня в Ночной Дозор.
– Ты все еще можешь ковать свои мечи, если хочешь. Ты сможешь работать на моего брата Робба, когда мы приедем в Риверран.
– Риверран, – протянул Джендри, положив молот. – А ты теперь совсем другая. Настоящая девочка.
– С этими дурацкими желудями я похожа на дуб.
– Ничего. Ты красивый дубок. – Он подошел поближе – и понюхал ее. – Даже пахнет от тебя хорошо в кои-то веки.
– Зато от тебя воняет. – Арья пихнула его на наковальню и бросилась бежать, но Джендри поймал ее за руку. Она подставила ему ногу и повалила. Он увлек ее за собой, и они принялись кататься по полу. Сила была на его стороне, но Арья брала проворством. Всякий раз, как он сжимал ее руками, она вывертывалась и давала ему тумака. Джендри только смеялся ее ударам, и ее это злило. Наконец он захватил обе ее руки своей, а другой стал ее щекотать. Арья двинула его коленом между ног и вырвалась. Они оба перепачкались, и от ее желудевого платья оторвался рукав.
– Спорю, теперь я уже не такая красивая, – крикнула она.
Когда они вернулись в зал, Том пел:
Ты будешь спать, моя любовь,
В постели пуховой,
Ходить в шелках и кружевах,
В короне золотой.
Клянусь тебя всю жизнь мою
Лелеять и беречь,
И защитит от всех врагов
Тебя мой верный меч.
Харвин, взглянув на них, расхохотался, а Энги расплылся во всю свою веснушчатую ряшку и спросил:
– Неужто правда, что она – благородная леди?
Но Лим дал Джендри подзатыльник и сказал:
– Если хочешь подраться, дерись со мной! Она девочка и наполовину младше тебя. Держи свои грабли
