style="font-size:15px;"> – У тебя сотрясение, поэтому тебя нужно будить каждый час. Так что я поставлю будильник на телефоне.
Она тянется к другой сумке, достает из нее одноразовый мобильник и кладет его мне в ладонь. Я пытаюсь вернуть его.
– Почему ты не сможешь просто сама разбудить меня? – Она не отвечает сразу, и я сжимаю ее предплечье свободной рукой. – Мам?
Она вздрагивает.
– Потому что мне надо идти.
Она высвобождает руку.
– Слушай внимательно. Тебе нельзя выходить из этой комнаты, что бы ни случилось. Не открывай дверь. Не выглядывай в окна. Не пользуйся местным телефоном. Не отвечай, если он зазвонит. Не совершай исходящих вызовов с мобильника.
Поколебавшись, она выдергивает телефонный шнур из стены. Даже если бы я собиралась нарушить ее приказы – а я не собиралась, – она лишила меня возможности выбора.
– Это только на несколько дней. Я позвоню тебе, как только смогу.
Я смотрю на нее.
– Серьезно, ты оставишь меня здесь? Почему мы не можем пойти в полицию?
– Потому что полиция не может нам помочь!
Ее голос внезапно звучит так громко, что я отшатываюсь.
Уже мягче она поясняет:
– Прости, но времени больше нет. Нас ищут прямо сейчас. Вспомни, как быстро они нас нашли по тому профилю на сайте. Вероятно, они уже добрались до машины мистера Гиллори, а значит, совсем скоро они найдут и эту.
Она показывает себе за спину – на серебристый автомобиль, припаркованный снаружи.
– Мне нужно идти, и ты не пойдешь со мной. Тебе нельзя.
Я чувствую, как дрожат губы.
– Ты не можешь меня просто так оставить. Ты ничего мне не рассказала. Почему мы прячемся? Кто гонится за нами? Где ты научилась угонять машины?
Она молчит, снова осматривает комнату, задергивает шторы еще плотнее, смотрит куда угодно, только не на меня.
– Пожалуйста, возьми меня с собой, – произношу я. Но умолять ее бесполезно – как обычно. Не важно, о чем я прошу – пойти спать на час позже или поехать куда-то с друзьями, чью машину она не проверяла. Теперь ее паранойя начинает казаться пугающе оправданной и при этом заразной.
– Нет, здесь ты будешь в безопасности, если сделаешь все так, как я говорю. Поняла?
Пока я поняла только то, что мама врала мне всю жизнь.
– Если ты уйдешь, разве я буду в безопасности? Я же ничего не знаю!
Она останавливается, потому что эти последние слова я почти выкрикиваю, и смотрит прямо на меня – впервые за последние несколько минут. Ее взгляд обращается сначала на мою забинтованную голову, затем на капли крови на моей рубашке. Ее пальцы слегка дергаются, и не в силах сдержаться она делает шаг ко мне. И вот мама уже обнимает меня и гладит по голове.
– Если бы был какой-то другой способ, я бы им воспользовалась. Я совершила ошибку. Когда придет время, за нее заплачу я – не ты.
Она отстраняется, чтобы встретиться со
