открывает люк, вытягивает лестницу.
Пыльно и грязно. До сих пор валяется зерно и перья. Надо же… шесть лет прошло, а тётя так и не смогла заставить себя здесь убраться. Мэтт, конечно, уже не раз сюда поднимался, но этой грязи не замечал. Да ему и не до этого тогда было. Идея! Вот Мэтт и воспользуется этим её чердачным страхом, уберёт тут всё, и тётя ничего не сможет поделать, и Мэтт наконец-то почувствует себя не паразитом, а полноценным членом семьи. Только нужно спуститься за вёдром с тряпкой.
– Зря ты это. Уходи, пока она тебя не увидела, – слышит он голос сестры. – Ты же знаешь, как она тебя не любит. И чего ты вьёшься за ней, как бесхребетный пёс?
Вопреки тревоге в её голосе, Мэтта пронизывает тепло. Ева пришла. Сидит на подоконнике, курит. И ей всё равно, что вокруг – осколки от разбитого окна. Она больше не боится боли, и Мэтт это знает.
– Мэтт, Мэтт. Это я дала тебе такое прозвище, когда ты, маленький, сказал нам, что тебе не нравится твоё настоящее имя, помнишь? Считай, помогла тебе начать жизнь заново. Ты должен меня слушаться, Мэтт. Так почему ты позволяешь тётке так с собой обращаться?
Ева накручивает на палец тёмно-синий локон. Когда-то ей здорово досталось от мамы за то, что она сделала со своими волосами. Мэтт не понимал причину маминого гнева ни тогда, ни сейчас. Цвет Еве очень идёт. Особенно когда она собирает передние пряди в пучок на затылке. Длинные, кудрявые, красивые волосы.
А глаза у неё, как у Марии, серые.
Как у мамы – серые…
– Пусть всё идёт, как идёт, Ева. Так…
– Спокойнее? Игнорируешь проблемы, думая, что они сами собой решатся. Всё терпишь их, терпишь, подавляя грусть, тоску и гнев. Смотри, братец: вот ты думаешь, что контролируешь себя, но в один день тебя накроет с головой хлеще того, чего ты боялся. Учись на моей ошибке. Она, как ты знаешь, очень дорого мне обошлась.
От этого напоминания из глаз брызжут слёзы, и Мэтт ничего не может с собой поделать. Ева подмечает:
– Ты уже перестаёшь себя контролировать. Эмоции управляют тобой, а не ты – ими. Беда будет.
Мэтт поворачивается, чтобы уйти:
– Ой, ну, Ев, как всегда драмы навела, а мне теперь с этим живи.
Ева вслед хмыкает:
– Ну а что тебя не устраивает? Ты хотя бы жив. В отличие от меня.
Мэтт останавливается. Вот как после этого оставить её одну? Надо подобрать слова, чтобы утешить её, чтобы поддержать…
– Митя. Митрофан! Что ты там забыл, а?! А ну, спускайся оттуда! И с кем ты там болтаешь, сумасшедший? Ты мне эти свои штучки брось. Быстро спустись, я сказала!
Только тётя уже заметила, что Мэтт пробрался на «запрещённую территорию». Она шаркает этажом ниже своими тапочками с жёсткой подошвой, готовится «рвануть».
Мэтт с сожалением смотрит на Еву:
– Прости.
Она отмахивается:
– Ой,
