тёть!
– Ох… как я тебя ненавижу.
– И я тебя, тёть. Разве взаимные чувства – это не прекрасно?
После словесной перепалки с Мэттом тётя, кажется, стареет на целый десяток, и яркие зелёные тени в стиле «женщина советского производства наконец-то вышла свет и впервые берёт в руки косметику», а также алая-алая помада, работают не в её сторону. Да и зелёное платье в чёрный горошек смотрится не очень.
– Тёть, а ты халат перед приходом гостей переодевать не собираешься? Засмущаешь ведь. Лучше сразу голая к ним выйди. Чтобы они умерли от шока, и я вместе с ними. Ты ведь так давно этого ждёшь!
Тётя кричит громко, но однообразно:
– Подлец! Подле-е-ец!
А Мэтт понимает, что его запаса невозмутимости совсем не осталось, да и львиную долю он сейчас взял в кредит. Он прячется в своей комнате, и только повернув замок даёт волю вою и слезам – уткнувшись в подушку, конечно, ведь нельзя дать тёте насладиться таким удовольствием, как слабость её «горячо любимого» племянника.
Тётя колотит в дверь. Мэтт закрывает глаза. И вот – он опять на чердаке, сидит на подоконнике, обняв колени. Ева гладит его по спине:
– Вот дура тёть Люся. Она хоть понимает вообще, какая свалка – её рот? А ты молодец, Мэтт. У меня «искусству посылать» научился, даже превзошёл.
– Я чувствую себя моральным уродом, Ев, – мычит головой в постель Мэтт. – Не надо было так резко… Всё же тётя для меня старается.
– Пф! Пособие она за усыновлённого ребёнка получить старается. Алё, Мэтт! Как можно оправдывать того, кто к тебе так относится? Блин, поступи в колледж в этом году, вали из её курятника вонючего. Чтобы не лежать вот так, не реветь.
– Нет… я виноват. Нужно извиниться. Нельзя так. Я неправильный какой-то вообще, она права.
– А-а-а, блин, Мэ-э-эт!..
– Ну прости меня, прости. Мне стыдно и всё тут. Головой понимаю, что ты права. Но всё равно себя виню.
– Нда… это потому что на тебя все с детства орали, а я не смогла быть рядом. Защитить. Это ты меня прости.
– Но теперь же ты здесь, да?
– Ой, не навсегда, Мэтт. Ты же взрослый мальчик. Должен понимать, что наши с тобой беседы – это экстренная мера, потому что без меня ты бы окочурился в тётином курятнике. Я очень хочу, чтобы ты научился постоять за себя – не только словами, ну, понимаешь. Быть сильным. И тогда я уйду.
– Не уходи. Нам же так здорово вместе.
– Только вот живым с призраками общаться – нездорово. Предчувствую, скоро будешь мучаться головными болями, перепадами настроения и аппетита.
– Да почему?
– Аура у меня такая теперь. Я ж поэтому и пропадаю время от времени, даю возможность тебе восстановиться. Только сейчас отлучиться боюсь, хотя пора бы. Вдруг что выкинешь в такой обстановке?
– Да не-е-е. Всё хорошо. Всё нормально. Всё неплохо… Я… Я, это, влюбился, Ев, в одну девушку.
– Ой,
