то, как гадкие утята.
– Ничего, мы еще посмотрим, кто тут великие мастера, – категорически заявил громкоголосый Руслан, лихо закидывая набок свою рыжую челку.
– Кажется вы говорите немного о разном, – сказал я. – В моих глазах эти старшие уже лежат в грязи и булькают пузырями, если не пользуются возможностями вдохновения от аномалии, и откровенно филонят, а потом отрабатывают. Однако наши наряды и мое чувство прекрасного начали коробить.
Руслан по-свойски толкнул меня в плечо, и заговорил тоном прожженого жизнью ветерана:
– Зря ты на них бочку катишь. Мы вот вчера зависли со старшими в буфете, таких подробностей наслушались, – на его слова Олеся превратилось в одно сплошное внимание. – А вы, мадам, ушки свой поберегите, не то мозги закипят, и вместо занятий у нас революция будет.
– Что ж там за страсти такие? По-моему, аномалией нас и так до икоты запугали. Я пол ночи не спал.
– Есть тут одна фишка. Не так страшна аномалия, как последствия завалов. Говорят, что все незаконченные работы, в том числе и итоговая, забирают и хрясь, – Руслан показал удар об колено, – А потом пых, – пантомима продолжилась имитацией языков пламени. – Не знаю как именно, просто считаются, что их от ума сделали, и без должного вдохновения, понимаешь ли. А преподы искусство высшего уровня требуют. Ну еще баллы все списывают. Жуть, да и только.
– Нормально…, – искренне возмутился я. – Очуметь можно. И почему нам это Мария, эм…, забыл, как ее. Нет бы все честно сказать. А может вас разыграли? Почему бы над новенькими не подшутить, как над детьми малыми.
– Я тоже так сначала подумал. Но парни без иронии рассказывали, и советовали не страдать за зря. Не пришло, якобы, еще время и можно расслабиться. Ну что, Олеська, язык проглотила? Не будешь в другой раз уши развешивать. Многие знания – многие печали.
Наша разновеликая группа свернула в галерею с искомой аудиторией, но дверь еще не открыли. Пришлось ждать, и наблюдать, потому что лезть со своими умными мыслями к погруженным не хотелось. Я чувствовал себя гостем на светской вечеринке, проводимой юными наследниками фамильного замка, в кругу себе подобных сорвиголов. Казалось, они неразумно распоряжаются свалившемся на голову достоянием, и довели свои владения до весьма прискорбного вида. Прежде мне не доводилось видеть столь откровенной праздности. Вдохновение не ощущалось, и я подозревал, что действительно зря потрачу здесь время. Возможно следует покинуть проект погружения. Но спешить с выводами я не стал. Мало еще видел, и врать люди тоже могут. Наконец нарисовался учитель, который со скорбной улыбкой смотрел на учеников, входящих в мастерскую.
Два занятия рисунка пролетели незаметно, быстрая зарисовка постановки из геометрических фигур поглотила меня с головой, временно изъяв и потока времени. Учитель проверял чего мы стоим, оставив нас наедине с работой на все четыре часа. После первых линий наброска я ощутил неудержимое желание творить, и не спустя рукава, а выложиться
