улыбкой, спросила о чем-то, и говорит мне:
– Не поедешь ты ни в какой Нарт, вот Антонина Павловна Семакова – главный технолог из двенадцатой колонии – приехала в командировку. Она тебя и заберет с собой в Северск, а в этот Нарт еще добираться надо с полмесяца.
Тогда шибко не церемонились с молодыми специалистами, а тем более в такой структуре, в какую я попал. Не больно упрешься. Да и сразу лезть на рожон нерезонно – можно всю жизнь себе подпортить. И поехали мы с Антониной Павловной на вокзал. А тогда поезда ходили редко, невозможно было достать билет с лету – пришлось ехать зайцем, в тамбуре, по договоренности с проводником. Договаривалась, конечно, Антонина Павловна. Она, хотя и не имела звания, была вольнонаемной, но удостоверение у нее было, и билет проездной был.
Так и трясся я часов десять в тамбуре, с редким отдыхом на чьем-нибудь месте в вагоне, освобождавшемся на короткое время. Тряска, стук колес, напористый воздух, пробивавшийся через какие-то щели – даже думать устойчиво не удавалось – мысли перескакивали с одного на другое, то улетая в Приреченск, то возвращаясь в реальность.
А шел тогда тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год.
Около часа ждали рейсового автобуса, ходившего от железнодорожного вокзала, расположенного за городом, в город. Ни буфета мало-мальского, ни какого-либо киоска. Уныло и грязно, и мы с Антониной Павловной прогуливались по небольшой площади перед вокзалом, загороженной от остального мира хвойным лесом. Она расспрашивала меня о жизни, я – отвечал. Кое в чем и она меня просветила: я узнал, что в колонии, где мне предстояло работать, отбывают сроки за различные преступления, в том числе и за экономические. Что общая численность осужденных колеблется в пределах двух-трех тысяч, что начальник колонии выпивает и в гневе разносит подчиненных нецензурными словами, что вольнонаемных в техническом персонале – едва ли не половина, что жизнь в городе не ахти какая и т. д. и т. п.
Потом мы долго ехали на маршрутном автобусе по увалистой дороге. Тянуло в сон, и только частая встряска на выбоинах отгоняла наплывные образы.
Постройки показавшегося города выглядели еще унылее, чем окраины Зауральска. Антонина Павловна объяснила мне, как найти единственную в Северске гостиницу, в которой я должен был устроиться временно, пока еще не ведомое мне начальство не определится с жильем.
«Утром в колонию пойдет наш автобус, – добавила она, – и часов в восемь заедет за вами. Так что будьте начеку к этому времени». – Махнула мне рукой и торопливо пошла по дощатому тротуару в сторону притиснутых друг к другу домов. Я остался один на один в незнакомом городе, произведшем на меня удручающее впечатление: какие-то полуразвалившиеся, вросшие в землю домики, улицы без асфальта, хмарь. Единственно, что теплило взгляд, – это башни и соборы древнего кремля и кое-где видневшиеся из-за серых строений купола церквей, хотя то и другое было в состоянии заметного запустения и разрушения.
Волглый воздух, раскисшая земля, грязь. В легких ботинках я едва добрался до гостиницы, и там
