в совокупности на львиную голову, несуществующий в природе цветок и одновременно кривоногую банкетку, в точности такую же, что стояла возле его ноги.
Он приблизился к ванной комнате.
– Лидуш! – Его тело привалилось к двери грудью, плечом, щекой, рука тихо постучала костяшками. – Лидуша! Прости меня, дурака, я повёл себя глупо…
Молчание за дверью продолжилось.
– Лидуш! Открой, золотце… Уже без десяти два, мне пора запускаться. – Стас прислонился спиной, теребя свитер на животе. – Помнишь, как Гагарина показывали? Он тогда произнёс: «поехали». Интересно, что сказала ему жена напоследок…
Дверь отворилась. Глаза у Лидии казались заплаканными, но тщательно протёртыми полотенцем. Она тут же произнесла:
– Жена сказала: подключай свою шарманку, иначе сегодняшнему двадцать четвёртому январю не будет конца!
Стас, окрылённый и одновременно взволнованный, воткнул вилку в розетку, блок негромко загудел, всё, находившееся поблизости, едва заметно шевельнулось. Испытатель продолжительное время с интересом безотрывно наблюдал за началом действий, ведомых ему одному, потому что со стороны казалось идиотизмом – стоять и сосредоточенно пялиться, к примеру, на утюг после подсоединения того к розетке. Наконец он аккуратно приложил ладонь к поверхности и повернувшись к Лидии прошептал:
– Работает.
Затем он тепло оделся, не обойдя вниманием каждую застёжку, натянул шапку из енота с развязанными ушами, обул дутые сапоги, подержал задумчиво пульты в обеих руках, будто примерялся: правой рукой – туда, левой – обратно.
Пара вышла на воздух. Северо-западный ветер успел нагнать немалый покров на открытую территорию – площадку для запуска человеческой плоти сквозь временну́ю прослойку в ушедшую действительность. Выглянула луна – изогнутый бочок освещённой её части, доказывающий насколько крива сама Земля. Лидия была в пушистых рукавицах, испытатель – без, для него являлось важным осязание двух маркеров – чёрного и белого, отчётливость выступа кнопок, главное – не нажать их преждевременно от избыточного мандража, не зарубить всё дело.
Кураев забрался на бугор, накиданный лопатой, как на пьедестал и повернулся лицом к Лидии, стоящей безо всякой готовности – в нетерпении побыстрее отделаться и вернуться в дом. Он слегка переминался, выравнивая ногами площадку, сердце стучало – напоминало старт начинающего спортсмена перед состязанием, открывающем дорогу к карьерному взлёту. Он выдыхал, собирался с духом, переминал леденеющими от мороза пальцами правый пульт управления, снова захватывал ртом скребущий по нёбу холодный воздух. Сейчас, ещё немного, думала она, и мы наконец погасим этот чёртов свет во всех окнах, от которого давно устали глаза. Стас, конечно, помучается немного, но мы что-нибудь придумаем: есть знакомая врач, выпишет антидепрессанты, возьмёмся его успокаивать, настраивать на новый лад, поможем совместными усилиями избавиться от пустой траты драгоценного по нашим дням времени.
– Приготовился
