Мы засиделись допоздна и не заметили, когда замолчало радио и разъехались гости. Начинался новый этап в моей жизни. Я ещё не знал, что меня ждёт впереди, но почему-то надеялся на большие перемены в моей жизни.
2. Сенокосная пора
Утро блаженное. Я крепко сплю в комнате с открытым окном, в которое врывается запах ночной фиалки. Слышу сквозь сон, как кто-то упрямо меня будит. Открываю глаза, надо мною склонилась мамаша:
– Вставай, соня, солнце уже высоко, мне пора уезжать. Я отпросилась с работы всего на один день.
Потягиваясь в постели, спрашиваю:
– А где Маринка и тётушка?
– Они поехали траву косить за реку. С таким помощником на зиму без сена останешься.
Смотрю на часы, а время уже к обеду клонится. Мать ставит на стол сытную пищу, а сама приговаривает:
– Сынок, ты сюда не отдыхать приехал, а помогать! Видишь, какое огромное у них хозяйство, руки нужны мужские. Вместе с Маринкой утром вставай с постели, помогай, да слушайся её!
С этими словами, я и пошёл провожать мать на автостанцию. Мы шли по пыльной станичной улице, а мать одно и то же твердила:
– Помогай… Слушайся… Помогай… Слушайся…
Я кивал головой в знак согласия, а сам думал: лишь бы она по быстрей укатила. Надоела! Гонит волну!
Когда подошёл автобус, мать расплакалась, и начала меня целовать, как будто расстаемся навечно. Мне стало стыдно и неловко перед пассажирами. Я развернулся и быстро стал удаляться от автостанции. Автобус проехал медленно мимо меня, и я увидел заплаканное лицо матери и машущие, трепетные её руки. Дома меня ждали Маринка и тётушка. Они приехали на обеденную дойку. Справившись с домашними делами, мы все вместе отравились за речку косить траву. По настоянию тётушки с собой захватили еду и кринку молока. Перебрались через висячий мост, который Маринка раскачивала, когда мы его переходили. Тётушка испугано ругалась:
– Ты что делаешь, коза!
При этом она охала, держась за металлические тросы. С горем пополам, мы перешли через реку. И здесь тётушка схватила полотенце и начала гоняться за Маринкой. Потом они вместе повалились на траву и начали смеяться. Слушая их непринуждённый смех, я забыл обо всём на свете: о своих двойках и тройках, о худобе, которой стеснялся и даже о своих городских друзьях, по которым ещё скучал.
Маринка взяла в руки косу и, глядя на меня, спросила, косил ли я когда-нибудь. И получив отрицательный ответ, позвала меня подойти к ней поближе. Я стал сзади неё, как она велела. С размашистыми движениями косы я услышал её пение и увидел ровные ряды скошенной травы, почувствовал свежий её запах и пьянящее движение всего тела сестры. Коса в её руках так двигалась легко, что мне показалось на мгновенье, что я смогу так тоже косить без труда и напряжения.
Когда же сестра передала косу мне, при первом же взмахе коса сразу зарылась в землю. Сестра ещё раз показала, где должна находится пятка косы и как правильно делать замах рук, чтобы тело не
