style="font-size:15px;"> – Однако, – сказала она, растерянно усмехнувшись, – что за хамов они понабрали в эту свою полицию! Но ты что, всерьез испугалась? Танюша, надо же обладать чувством юмора, согласись! Если верить, что тебя в наше время могут взять и… и выпороть за то, что ты где-то там не зарегистрировалась, то тогда вообще можно допустить что угодно…
– А я что угодно и допускаю, – упрямо сказала Таня, глядя в сторону. – Это не «наше время», пойми ты, сейчас время фашистов и всех этих местных подонков. А они могут делать что угодно, Люся, абсолютно все…
– У тебя просто нервы не в порядке, – сказала Людмила снисходительно. – Теоретически это так, а на практике все всегда получается немножко иначе. В конце концов, тех немецких зверств, о которых у нас столько писали, мы с тобой в общем-то не видели. Вспомни: за эти два месяца на наших глазах еще никого не повесили и не изнасиловали…
– Просто нам повезло, попадались порядочные немцы, а в других местах было всякое, я уверена. Не хватает еще, чтобы ты начала защищать немцев!
– Глупости какие, ну кто их защищает? Нужно смотреть на вещи реально, вот и все. Мы наслушались всяких ужасов, вот тебе и мерещится.
– Мне ничего не мерещится, – очень серьезно сказала Таня, – мерещится сейчас тебе, Люся. Я тебе говорю – я видела этого полицая, слышала, каким тоном он все это говорил. Такие люди, предатели из наших, хуже немцев, пойми ты! Те хоть бывают всякие, мы-то с тобой видели, в общем, только солдат… Но наши, которые пошли к ним в полицию, – это совсем другое. Понимаешь? Они хуже всяких зверей, потому что звери не бывают предателями.
– Ну уж, хуже зверей. У тебя страсть – все преувеличивать. Это просто мелкое жулье, уголовники, которые отрабатывают немцам за то, что те их освободили. По-моему, они сами не заинтересованы в том, чтобы озлоблять против себя население. Они ведь прекрасно знают, что рано или поздно наши вернутся! А у тебя получается, что страшнее кошки зверя нет…
Людмила улыбнулась и, подойдя к Тане, тряхнула ее за плечи.
– Трусишка ты, Танька, просто безобразие. Давай-ка лучше обедать, я такого масла принесла! Почти целую бутылку, только пришлось отдать в придачу и варежки – тетке не понравилась штопка…
– Тебя надули, – мрачно сказала Таня. – Штопка ведь была настоящая шерстяная.
– Что ж делать, такие уж мы с тобой коммерсантки. Вспомни, как ты меняла свой шарфик!
Обе рассмеялись. Таня начала накрывать на стол.
– Глупость мы делаем, что меняем сейчас все теплое, – вздохнула она. – Зима на носу....
– Поэтому-то теплое сейчас и идет.
– Да, но мы сами? Ты уверена, что наши вернутся до наступления холодов? Говорят, на арбайтзамте…
– По-русски это называется «биржа труда».
– Ох, эти немецкие словечки, так сами и лезут, – с досадой сказала Таня. – У нас уже сложился какой-то оккупационный жаргон – поди послушай, как говорят на толкучке… Так я хотела сказать,
