style="font-size:15px;"> – Медсестра Пауэр!
Сестра Люк.
Работу в родильных отделениях церковь считала неприличной для монахинь, но, учитывая нехватку акушерок, главной медсестре удалось убедить монашеский орден направить сестру Люк (опытную сиделку) в родильное/инфекционное отделение. Временно, как все говорили.
Мне не хватило духу произнести вслух имя Эйлин Дивайн. Я допила какао, которое теперь горчило, как желчь, и ополоснула чашку под краном.
– Сестра Финниган еще не приходила?
Монахиня указала пальцем на потолок.
– Вызвали в родильное.
Это прозвучало, как один из веселых эвфемизмов, которыми Гройн заменял слово «смерть».
Сестра Люк поправила эластичную ленту повязки на глазу – и напомнила мне марионетку, дергающую за собственные ниточки. Как и многие монахини, она добровольно пошла на фронт, и после того как ей взрывом шрапнели выбило глаз, вернулась домой. Между белым платком-покрывалом и белой маской виднелся лишь участок кожи – островок вокруг уцелевшего глаза.
Сестра подошла ко мне и, кивнув на пустую кровать, тихо произнесла:
– Бедная миссис Дивайн впала в кому около двух часов ночи и в половине шестого испустила дух, requiescat in pace[6].
И торопливо осенила крестным знамением свой белоснежный нагрудник.
При мысли о несчастной Эйлин Дивайн мое сердце сжалось. Костлявая дурачила всех нас. Так в тех краях, где я выросла, мы, дети, называли смерть: костлявая, всадница-скелет, которая, держа ухмыляющийся череп под мышкой, объезжала один за другим дома своих жертв.
Я, ни слова не говоря, повесила плащ с пелериной и заменила вымокшую под дождем соломенную шляпку на белый чепец. Потом вынула из саквояжа фартук и, расправив его руками, надела поверх зеленого форменного платья.
Тут Делия Гарретт выпалила:
– Я проснулась и увидела, как мужчины ее уносят, накрыв ей голову простыней!
Я подошла к ее кровати.
– Это очень печально, миссис Гарретт, но грипп глубоко засел у нее в легких и в конце концов заставил сердце остановиться.
Делия Гарретт, содрогнувшись, шмыгнула носом и отбросила со лба мягкий локон.
– Мне вообще не нужно было ложиться в больницу. Мой доктор сказал, что у меня легкая форма.
С тех пор как она прибыла к нам вчера из протестантского родильного дома, опекаемого ее достославной Церковью Ирландии[7], где двух сиделок-акушерок разом свалил грипп, Делия Гарретт постоянно повторяла эту фразу. Она появилась у нас в шляпке с лентами и в перчатках, а не в стареньком платке, как большинство наших пациенток; это была двадцатилетняя особа с южнодублинским аристократическим говором, вся из себя шикарная.
Сестра Люк стянула за рукава свой плащ-макинтош, потом сняла с крючка широченную черную пелерину.
Да упокоится с миром
Крупнейшая протестантская церковь в Ирландии.
