с Михаилом в дорогу. Зазевавшийся, бывало, дурашливый братец разгонит лошадей и ускачет, а я едва находил его у очередной лавчонки скалящим зубы. Домой лошади возвращались в мыле, от отца Михаилу влетало и за это.
В долгие зимние вечера, в трескучие морозы братцы выходили на улицу, предаваясь диким забавам. Особенно ребята любили дразнить грозного представителя царской власти на селе, престарелого урядника, устраивая деревенский фейерверк. На дорогу вытаскивался сноп соломы и бутыль керосина. Соревнуясь, опрыскивали изо рта керосином горящие пучки. Облако огня и дыма летело вверх, угрожая пожаром. Это сводило с ума урядника, бессильного бороться с молодёжью. В диких забавах участвовал и его собственный сын. Припудрившись, с кривой саблей на боку, урядник официально с угрозами заявлялся в дом Поворинских, и у них с дядей Стёпой происходили словесные баталии. По уходе начальства открывалось следствие, а затем жестокая порка вожжами, главным образом доставалось тому же Михаилу. В семье ему единодушно присвоили кличку Гала-босяк. Подобные прозвища были у каждого, пытались и меня прозвать Толкунцем, намекая на мою склонность к дому Колкунцевых. Эти две семьи недолюбливали друг друга, и нам, их родственникам, приезжавшим из города, приходилось туговато. По приезде в село возникали вопросы: к кому направиться прежде, у кого обедать и где ночевать? Приходилось быть дипломатами. Обе родственные семьи ревниво следили за твоими действиями.
– У наших-то был? – задавала каверзный вопрос тётка Даша, встречая гостя.
При этом она смотрела пытливо в глаза, вся семья, настораживаясь, ждала ответа. В доме Колкунцевых, в свою очередь, бабушка Христиния Аксёновна и её родная сестра, хромая и горбатая бабушка Малаша, усадив гостя возле себя на сундучок, поочерёдно шепчут:
– А ты к Повринским-то не ходи.
– Нечего тебе там делать! – скажет бабушка Малаша.
А Христиния Аксёновна в сладкой дремоте поправит белый платок на голове, зевнёт и протянет:
– Ох и озорны!
– Это ты про кого же? – спросит бабушка Малаша, высвободив ухо из-под платка.
– Да про Дашиных ребят, – отвечает Христиния Аксёновна, вытирая концом платка губы.
– Ох! Господи! На все Твоя святая воля! – согласно шепчут обе и, одновременно поглядев в угол, перекрестятся.
Помню два больших выезда Поворинских всех дворов, первый – в поле очищать рожь от вредителей зерна. Взявшись за концы длинных верёвок, расходились в стороны и шли, как бреднем по ржи, шумно, с гиканьем. Вредители тучами перелетали на соседнюю рожь, продолжая там свою работу. Соседи в свою очередь гнали жучка дальше и, в конце концов, страдала рожь нерадивых хозяев, где жук-кузька, как звали его крестьяне, находил себе спокойное пристанище. Другой большой выезд был на Хопёр с бреднем, котлом для варки каши и раков, с целыми возом самых разнообразных продуктов. Диким галопом мчались две
