это значит? У меня сотрясение. Я сейчас не могу ничем таким заниматься.
– Нет, я имею в виду – вообще. – Я старалась говорить как можно более небрежным тоном. Так получалось жестче.
– Знаешь, это просто несправедливо.
– Ты только и делаешь, что просишь меня позаботиться о тебе. Это утомительно.
– У меня сотрясение!
– Да все у тебя в порядке! Ты просто целыми днями ноешь и хнычешь, лежа в постели.
– Иза, пожалуйста! Я люблю тебя.
– Нам семнадцать, Джона. Нельзя воспринимать все так серьезно.
– Пожалуйста, Иза…
Из него словно выпустили весь воздух. Он был маленьким, робким, сгорбившимся на кровати рядом со мной, протягивая руку.
– Прости, Джона. Просто так и должно быть. – Я снова пожала плечами, поднялась и пошла к двери.
На его глазах выступили слезы.
– Иза, но я люблю тебя… и ты тоже меня любишь!
– Тогда, наверное, одной любви недостаточно, Джона.
Я драматично простерла к нему руки, послала воздушный поцелуй и вышла.
Когда объявила о своем новообретенном статусе «одиночки», у меня уже был составлен список парней, каждый из которых думал, что будет следующим. Чтобы не нянчить собственное разбитое сердце, я просто металась от парня к парню, тщательно следя, чтобы ни один из них не был тем, в кого я на самом деле смогла бы влюбиться. Мне нужно было как можно больше начал отношений. Я чувствовала себя наиболее могущественной как раз тогда, когда парень осознавал, что хочет меня. Именно этот переход – от одноклассницы к объекту желания – вызывал у меня восторг. Быстро меняя бойфрендов, я могла оставаться в этой соблазнительной части отношений неограниченно долгое время. И всякий раз, как парень начинал требовать большего, я находила удобную отмазку.
– Мы с тобой только начали встречаться, – объясняла я, лукаво притискивая руку парня к своей груди. – Мы не можем пока зайти дальше этого, – прикусывала губу, он тихонько стонал, а я уходила и оставляла его в полной растерянности.
После расставания я не отпускала парня далеко, держала их всех на расстоянии вытянутой руки – ни больше ни меньше – на случай, если мне станет одиноко в два часа ночи. Для этого старалась заканчивать отношения самым жульническим способом из возможных. Затевала мини-ссоры и говорила, что мне нужно пространство. Изменяла, а потом рыдала, поднимала тему невнимательности родителей и говорила: «Мне было просто слишком грустно, и я нуждалась в утешении». Что не было абсолютной ложью – но и чистой правдой тоже. Каждый раз цель была проста: завершить отношения, но сохранить внимание.
Моя репутация вскоре приобрела дополнение – из просто «безудержной потаскухи» я превратилась в «безудержную потаскуху и разбивательницу сердец». Меня начали ненавидеть. Лорен не нравилось, что я разговариваю с ее бывшим. Мэгги не хотела, чтобы я целовалась взасос со всеми гостями на ее
