парней, с которыми я рассталась, тем сильнее меня ненавидели и тем полнее я принимала свою репутацию. В конце концов, это ведь она делала меня особенной и не такой, как все. С каждым новым бойфрендом я, возможно, теряла друга, но заодно получала новый источник утешения. В этих отношениях я была в безопасности – и была главной. Ни один из парней не отвергал Изу даже после того, как я с ним расставалась.
В смысле, так было до Сэма.
Глава 3. Большинство девушек[9]
Сэм в старших классах вместе со мной занимался латынью. Он был из тех ребят, которые считают, что ходить в тоге и в полный голос декламировать Катулла – это круто. Отличался театральностью, дурашливостью и при этом острым умом. Он был романтиком, бренчал на гитаре и писал стихи. А еще он был слегка полноват, ходил в «кроксах» и имел привычку спотыкаться на каждом слове, разговаривая с девушками. Я не имела никакого намерения с ним встречаться. Но, покончив с Джоной, поймала себя на одной мысли.
Сэм был хорошим вариантом по двум причинам. Во-первых, он был ботаником-девственником, который, похоже, не считал руку жалким подобием женщины. Во-вторых, он ни за что не набрался бы храбрости, чтобы попросить меня о сексе. Никогда. Разумеется, я с удовольствием и без всякой жалости дразнила Сэма. Я целовалась с ним взасос часами, но отказывалась заходить дальше. Моя рука проскальзывала в его брюки как раз тогда, когда я слышала машину его матери на подъездной дорожке. Сэм, казалось, пребывал в полнейшей растерянности из-за моей одержимости физической близостью и одновременного отвращения к ней. Я говорила ему, что не хочу никуда спешить – пусть все идет своим чередом, – и упивалась его явным дискомфортом. Его желанием большего и боязнью об этом попросить.
На зимние каникулы Сэм поехал с родителями на Гавайи, а я почувствовала, что наше с ним время подходит к концу. Он хотел, чтобы я стала его девушкой по-настоящему. Он хотел, чтобы я перестала стягивать с себя одежду на вечеринках и флиртовать с другими парнями. Он хотел заниматься сексом. Он был терпелив и, очевидно, собирался ждать, пока я не буду готова. А я и не думала быть готовой. Это был хороший момент, чтобы устроить драму, вызвать у Сэма страх потерять меня. Если он будет думать, что я брошу его, то перестанет просить ускорить развитие событий и будет рад тому, что у него уже есть. Я, естественно, выбрала наилучший вариант действия: сделать фото, на котором сижу на темном кожаном диване, лицо к лицу, нос к носу, с парнем по имени Мэтт.
Мы тусили у Мэтта дома на первом этаже, и Мэгги, которая сфотографировала нас, считала, что в моей идее нет ничего забавного. Мэгги была заводилой в нашей компании. Это она планировала вечеринки, и распускала сплетни, и решала, кому позволено сидеть с нами за обедом в школьной столовой. На вкус Мэгги, я была чересчур неуправляемой, но она не хотела превращать меня во врага.
– Знаете, ребята, Сэм будет в ярости, – предостерегла Мэгги.
– Заткнись ты! Это же смешно, это шутка, – закатив глаза, ответила я.
– Если и шутка, то несмешная.
