Его зовут Артём.
Прямо над ухом раздался громкий девичий голос.
Артём… К горлу подступила тошнота, будто я снова плыву на теплоходе и меня укачивает. Артём… Артёма на теплоходе не было.
– Ой, мам, она открыла глаза! – снова закричала девушка. – Иди сюда!
Я медленно поднесла свободную руку к лицу и осторожно потрогала веки.
Девушка сказала, что я открыла глаза, но вокруг по-прежнему царила космическая темнота с миллиардами звездных осколков. И все же ресницы мягко щекотали подушечки пальцев, а это означало, что я моргаю.
Судя по всему, она держала мою голову у себя на коленях. Я попробовала приподняться:
– Сейчас светло?
– Еще как светло. Уже не знаешь, куда от этого солнца деться.
– А у меня перед глазами ночь.
– Черные круги, да? Это, наверное, из-за жары.
– Нет. Просто чернота.
– Ну что? Отошла? – послышался сверху немолодой, чуть запыхавшийся женский голос. – Нашатырь еще нужен?
– У нее что-то странное. Говорит, что не видит.
За подбородок ухватили горячие сухие пальцы:
– Посмотри на меня.
Я послушно подняла голову, но, куда смотреть, было не совсем понятно.
– Голова кружится?
– Уже нет.
– Нигде не болит?
– Нет.
– Когда падала, ни обо что не стукнулась?
– Я не помню.
– Саша, дай ей воды.
Придерживая за спину, девушка сунула мне в руки пластиковую бутылку.
Я сделала глоток и, прислонив ладонь к горлышку бутылки, набрала в нее немного воды. Быстро плеснула ее себе в глаза и хорошенько потерла их. Прохлада приятно освежила, густая чернота, казалось, отступила, но все по-прежнему было темным и мутным.
– Расскажи еще раз, как она упала.
– Да как-как? Обычно, – ответила Саша. – Просто пошатнулась. Но мы же на крыше стояли, и я испугалась, что она сброситься хочет, поэтому сразу ее схватила. Она просто мешком на мне повисла, ну я ее и положила. Аккуратно. Честное слово.
– Головой ни обо что не билась?
– Не билась.
– Точно?
– Почему ты мне никогда не веришь?
– У меня иногда бывают обмороки, – призналась я. – Когда переживаю сильно. Но такого не было никогда.
Я почувствовала на щеках легкое дыхание – должно быть, женщина заглядывала мне в глаза.
– Надо же было амавроз словить. Я только слышала, что такое бывает. Так, Саш, веди ее в изолятор. Там свежо. Пусть полежит. Успокоится. Приду – укол сделаю.
– Может, ты ее сама отведешь?
– Нужно неотложку дождаться. Представляю, что будет, когда достанут из-под завала этого смертника. Сплошное мясо.
– Мама! – шикнула на нее Саша, помогая мне подняться. – Его зовут Артём.
Мы немного прошли по
