была кровь, причем его собственная.
Птица-убийца не попала в него клювом, но задела похожими на бритву маховыми перьями, которые, мутировав, превратились в оружие; ость и опахало крупных перьев стали очень твердыми, а придаточные перья на концах крыльев приобрели исключительную остроту. Воробей порезал Рода так быстро, что тот ничего не заметил и не почувствовал.
Как и любой приличный севстралиец, он рассуждал с позиции оказания первой помощи.
Кровь текла не очень сильно. Как поступить: попробовать перевязать руку или скрыться от следующей атаки?
Птица решила этот вопрос за него.
Вновь раздался зловещий свист.
Род бросился на землю, пытаясь оказаться как можно ближе к основанию древесного ствола, где воробей не сможет на него спикировать.
Птица совершила серьезный стратегический просчет, решив, будто обезвредила Рода. Захлопав крыльями, она спокойно села и, склонив голову, принялась его разглядывать. Когда воробей двигал головой, мечевидный клюв грозно блестел в слабом солнечном свете.
Род добрался до дерева, обхватил ствол и начал подниматься.
Это едва не стоило ему жизни.
Он забыл, как стремительно воробьи могут перемещаться по земле.
Вот птица стоит, забавная и злобная, изучая его внимательными, яркими глазами, – а вот ее острый клюв уже впивается в тело Рода прямо под костью в плече.
Род испытал странное, влажное тянущее ощущение, когда воробей извлек клюв из его тела, боль в изумленной плоти, за которой последует агония. Он швырнул в птицу фонариком. И промахнулся.
Он уже ослабел от двух ран. Из руки по-прежнему капала кровь, рубашка на плече промокла.
Птица отступила и вновь изучала Рода, склонив голову. Род попытался оценить свои шансы. Один сильный удар рукой – и воробей погибнет. Птица думала, что обезвредила его, но это было верно лишь отчасти.
Если удар не достигнет цели… запишите одно очко птичке, признайте заслуги почсека, присудите победу Пылкому Простаку!
Теперь Род не сомневался, что за нападением стоит Хьютон Сайм.
Птица бросилась на него.
Род забыл, что собирался делать.
Вместо этого он пнул птицу ногой – и попал прямо по тяжелому, крупному телу.
Это было все равно что ударить по огромному мячу с песком.
Ноге было больно, однако птицу отбросило на добрых шесть или семь метров. Род метнулся за дерево и оттуда посмотрел на воробья.
Кровь, пульсируя, лилась из плеча.
Птица-убийца поднялась на ноги и уверенно, спокойно обходила дерево. Одно ее крыло обвисло – судя по всему, пинок пришелся по нему, а не по ногам или очень крепкой шее.
Птица вновь склонила свою смешную голову. Собственная кровь Рода капала с ее длинного клюва, теперь красного, а не серебристо-серого, как в начале схватки. Род пожалел, что мало интересовался этими птицами. Прежде
