style="font-size:15px;"> Старая Северная Австралия стала самым жестким, разумным, простым миром в галактике. Без всякого оружия севстралийцы могли по очереди посещать другие миры и убивать почти все, что им угрожало. Правительства боялись их. Простые люди ненавидели их или преклонялись перед ними. Инопланетные мужчины бросали странные взгляды на их женщин. Инструментарий оставил их в покое или защищал так, чтобы севстралийцы об этом не узнали. (Как это было в случае Раумсога, который привел весь свой мир к смерти от рака и вулканов из-за одного удара Золотого корабля.)
Севстралийские матери научились смотреть с сухими глазами, как их дети, внезапно одурманенные из-за проваленного экзамена, пускают слюну от удовольствия и, хихикая, идут навстречу своей смерти.
Пространство и подпространство вокруг Севстралии стало липким, искрящимся от множества защитных приспособлений. Крупные мужчины, привыкшие жить на открытом воздухе, курсировали на крошечных боевых судах вокруг подходов к Старой Северной Австралии. Встречая их во внешних портах, люди всегда думали, что севстралийцы выглядят простаками; эта внешность была силком и иллюзией. Севстралийцев закалили тысячи лет беспричинных нападений. На вид они были простыми, как овцы, однако разум у них был коварный, как у змеи.
А теперь – Род Макбан.
Последний, самый последний наследник достойнейшего семейства оказался наполовину уродцем. По земным стандартам он был вполне нормальным, но по севстралийским меркам считался неадекватным. Он был очень плохим телепатом. Нельзя было рассчитывать, что он сможет слыжать. Большую часть времени другие люди вообще ничего не могли передать в его разум; они даже не могли его прочесть. Они слыжали только неистовое бульканье и глухое шипение бессмысленных подсемем, обрывки мыслей, ни во что не складывавшиеся. Со способностью говрить дело обстояло еще хуже. Он вообще не мог беседовать при помощи своего разума. Время от времени он транслировал. В таких случаях соседи бежали в укрытия. Если это был гнев, ужасающий пронзительный рев буквально захлестывал их сознание яростью, плотной и красной, как мясо на бойне. Если Род был счастлив, получалось ничуть не лучше. Когда он, сам того не зная, транслировал свое счастье, оно производило тот же эффект, что и скоростная пила, вгрызающаяся в скалу со вкраплениями алмаза. Его счастье впивалось в людей чувством удовольствия, которое быстро сменялось жестоким дискомфортом и внезапным желанием, чтобы все собственные зубы выпали: они превращались в плюющиеся вихри грубого, неописуемого беспокойства.
Люди не знали главный секрет Рода. Они подозревали, что время от времени он может слыжать, будучи не в состоянии контролировать этот процесс. Они не знали, что если он слыжал, то слыжал все на мили вокруг, в микроскопических деталях и телескопическом диапазоне. Его телепатический приемник, когда работал, проникал сквозь мыслещиты других людей, словно их не существовало. (Если бы некоторые женщины на фермах вокруг Пастбища рока знали, что он случайно
