бесстрастно сидел на стуле. Две женщины, серьезные и молчаливые, продолжали свой мысленный спор.
«Откуда тебе знать? Ты совсем молода», – проговрила тетушка.
«Ему принадлежит старейшая ферма на всей Старой Северной Австралии. Он носит одну из старейших фамилий. Он… – даже ее мысли заикались, – он очень милый мальчик и вырастет в чудесного мужчину».
«Помяни мою мысль, – снова проговрила тетушка, – сегодня вечером мы увидим его в гробу, и к полуночи он уже будет на пути к Долгому выходу».
Лавиния вскочила, едва не перевернув лохань с водой во второй раз. Задвигала горлом и губами, пытаясь заговорить, но лишь прохрипела:
– Прости, Род. Прости.
Род Макбан, следя за выражением своего лица, ответил дружелюбным, глупым кивком, словно понятия не имел, о чем женщины говрили друг с другом.
Лавиния развернулась и убежала, швырнув в тетушку громкую мысль: «Найди кого-нибудь другого, чтобы заняться его руками. Ты бессердечная и безнадежная. Найди кого-нибудь другого, чтобы обмывал для тебя труп. Я этим заниматься не буду. Не буду».
– Что с ней такое? – спросил Род тетушку, как будто ничего не знал.
– Просто у нее трудный характер, вот и все. Трудный. Нервы, я полагаю, – произнесла та хриплым голосом. Она не очень хорошо разговаривала, поскольку все члены ее семьи и друзья могли говрить и слыжать с уединенностью и изяществом. – Мы говрили друг с другом о том, что ты будешь делать завтра.
– Где священник, тетушка? – спросил Род.
– Что?
– Священник, как в старой поэме из суровых-суровых времен, прежде чем наши люди нашли эту планету и обустроили овец. Ее все знают:
Здесь тот священник тронулся умом,
А там сгорела мать моя дотла.
Я не смогу вам показать наш дом,
Его гора с собою унесла.
– Это лишь отрывок, но я помню только его. Разве священник – не специалист по смерти? У нас найдется хоть один?
Он следил за ее разумом, пока она лгала ему. Говоря о священнике, Род увидел совершенно четкое изображение одного из дальних соседей, человека по имени Толливер, который обладал очень мягким нравом; однако слова тетушки были вовсе не о нем.
– Некоторые вещи – мужское дело, – прокаркала она. – И к тому же эта песня вовсе не о Севстралии. Она о Парадизе-семь и о том, почему мы его покинули. Я не знала, что ты ее знаешь.
В ее сознании Род прочел: «Этот мальчишка знает слишком много».
– Спасибо, тетя, – кротко ответил он.
– Пойдем ополоснемся, – сказала она. – Сегодня мы тратим на тебя море настоящей воды.
Род последовал за тетушкой и испытал к ней более теплые чувства, когда та подумала, что эмоции Лавинии были верными, вот только вывод она сделала неправильный. Сегодня он умрет.
Это было слишком.
Род мгновение помедлил, подбирая
