приказал спуститься сюда еще час назад.
– Надеюсь, Верховная перепутает парочку микстур и даст ей яд, ― шепнула я, не удержавшись.
Кондрат увел мать, и в помещении под разрушенной башней воцарилась тишина. Она казалась обжигающей. Словно Маргарет была здесь и следила за всеми с помощью солнечных лучей, которые так и норовили пробраться в самые темные углы комнаты. Я отошла от Чаннинга. Незримая сила потянула меня к большому валуну, будто он еще хранил тепло Маргарет. Рука скользнула по яркому мху, и взгляд зацепился за изображение льва. Я удивленно провела пальцами по вогнутым контурам хранителя королевской семьи. Бен шагнул вперед, но Чаннинг приблизился первым. Он коснулся плеча и уткнулся носом в спутанные волосы. Запах полевых цветов окутал нас, заслоняя собой печаль, которая исходила от папы. Я понимала его. Понимала без слов.
Бена не было достаточно долго, чтобы дочь успела вырасти и найти в себе силы для борьбы с миром вокруг. Пожар не смог навредить рожденной в огне Беля. Розалинда наверняка знала об этом, когда тянула его за руку прочь из горящего дома. Мне было всего шесть, когда пламя разрушило семью, которую они создавали по крупицам. Отец рассказал, как хотел вернуться, но мама воспротивилась. Он любил дочь не меньше, чем жену, поэтому никогда не сможет рассказать о страхе в ее глазах. О том, как она спряталась за листвой в густой роще, как уткнулась лицом в колени и сделала выбор ― бежать.
Да и зачем слова, когда кошачий дух смог коснуться его души и прочитать. Увидеть. Дать мне прочувствовать. Из-за браслета хранитель оставался слаб, но не для родственных уз. Я не могла пользоваться когтями, но видела угрозу в теплых глазах отца, когда речь заходила о маме. Розалинда оставила меня так же, как и ее мать в Гластонгейте. Она испугалась той правды, которую так и не смогла рассказать. Пророчество наверняка снилось ей в кошмарах. Розалинда часто просыпалась в холодном поту, после чего весь день дарила искреннюю улыбку дочери. Недосказанность разделила нас. Дочь и мать стали по разные стороны баррикад. Бен лишь последовал за женой к морю, но всю жизнь винил себя, что не остался. Теперь же Чаннинг и я были для него на одно лицо. Оба потерянные во мгле. Никому не нужные одинокие дети.
– Мы найдем ее, ― послышался голос Чаннинга.
Он окутывал теплом, даря ощущения дома и искреннюю надежду. Свет просачивался сквозь разрушенный потолок и освещал нас словно божественное благословение. Бен стоял в тени и не мог отвести глаз от единого целого, которое мы создали сами. Кошачий дух и волчьи клыки обретали покой, когда соприкасались в объятьях.
– Надеюсь, с Маргарет все хорошо, ― произнесла я и прильнула спиной теснее к Чаннингу.
Взгляд снова метнулся к изображению льва, зеленому мху и черным перьям. Глаза округлились. Сердце забилось быстрее, чем у испуганного кролика перед лисой.
– Рейхтаг.
Имя сорвалось с губ, пока рука указывала на перья ворона. Бен набрался смелости и подошел ближе.
– Откуда они здесь? ― спросил он и осмотрелся.
