style="font-size:15px;"> – Всегда можешь пойти работать охранником. Пит мог бы замолвить словечко, только я не знаю, что они будут спрашивать.
– А они будут спрашивать.
– Ты должен чем-то заниматься.
– Я об этом и говорил.
– Но чем именно? Ты так и не сказал.
В телевизоре выли полицейские сирены.
– Ты никогда его не выключаешь?
– Что?
– Ты даже не замечаешь, что он включен, да?
– Я, черт возьми, только присела, была на ногах целый день. К тому же Пит захочет его посмотреть, когда придет.
– Это будет через три часа.
– Заткнись, а! Кто ты такой, чтобы говорить мне, как вести дом и жить свою жизнь, ты только что вышел после пяти чертовых лет тюрьмы, тебе офигеть как повезло, что Пит не сказал – нет, извини, без вариантов, он, на хрен, здесь не останется. Он сказал, что ты можешь остаться.
– Как мило с его стороны.
– Слушай…
– Овощеводство.
– Что?
– Я обучался этому. У них был большой огород, и мы снабжали овощами всю округу, магазины, гостиницы, школы. Целое предприятие.
– Это что, типа копать и сажать картошку? Это вроде как тяжелая работа. У тебя и практики такой особой не было.
– Ну, теперь есть.
– И они дадут тебе работу, на которой ты будешь копать?
– Там нужно далеко не только копать.
– А ты умеешь подстригать живые изгороди? У нас там перед домом нужно немного подрезать, и, если хочешь подолбить бетон на заднем дворе, я могу раздобыть каких-нибудь цветов.
– Нет, не хочу.
– Они дали тебе денег, когда ты вышел оттуда?
– Я их заработал. Они хранят их, чтобы потом отдать тебе.
– Ну, если ты будешь столько есть…
Энди развернулся на стуле и снял со спинки свою куртку. Он достал пластиковый кошелек со всеми причитающимися ему деньгами, который ему выдали этим утром, и швырнул его на стол.
– Возьми, сколько хочешь, – сказал он, глядя на Мишель, – я и не ожидал, что дождусь от сестры чего-то за просто так.
Заглушая голоса двух ожесточенно спорящих мужчин в телевизоре, в комнате наверху закричал ребенок. Энди попытался вспомнить, как его зовут или хотя бы племянник у него или племянница, но так и не смог.
Восемь
Саймон прошел уже полпути вниз по крутой тропинке к расщелине, когда небо, которое все это время затягивалось тучами у него над головой, будто бы разверзлось и обрушило на землю целый океан дождя. Он проклял себя за то, что решил продолжать идти, несмотря на испортившуюся погоду, а не сразу вернулся к своей машине, так что теперь вынужден был цепляться за колючие кустарники вдоль дороги, пока со всех сторон вокруг него текла вода, увлекая за собой в овраг мусор и мелкие камушки. Он уже начал промокать, а его ботинки были полны воды. Воздух был влажным, а ветер закручивался в маленькое торнадо над его головой. Все это должно было
