России как восточным, так и западным. Получив доступ в петровскую Кунсткамеру и к другим собраниям, он изучал документы на самых разных языках – от монгольского, китайского и даже санскрита до норвежского (но не читал русские).
Написав труд о скифах, Байер одним из первых поднял вопрос о восточных корнях России. Впоследствии многие ориенталисты шли по его стопам, постепенно усиливая то интеллектуальное течение, финальным аккордом которого два века спустя станет евразийство. Но когда академик на основании изучения скандинавских саг сделал вывод о том, что российское государство основали викинги, это вызвало ожесточенные споры158. Положив начало знаменитому спору норманистов с антинорманистами, Байер был подвергнут жесткой критике своими новыми соотечественниками. В 1950 г. арабист Игнатий Крачковский опровергал «ложную норманнскую теорию», впервые сформулированную Байером. Общая оценка Крачковским научных достижений Байера была не многим более позитивной, он характеризовал его как ученого «с обширными, хотя и не всегда глубокими познаниями различных восточных языков. Немало времени он посвятил синологии, в области которой оставил много громоздких, частью переводных, частью компилятивных трудов»159.
Другой ученый-ориенталист XVIII в. Георг-Якоб Кер оказался в российской науке более сложным путем160. Изучив ближневосточные языки в немецком Галле, в Collegium Orientale Theologicum, где он учился вместе со знаменитым уроженцем Дамаска Саломоном Негри, Кер был приглашен на службу в российскую Коллегию Иностранных дел в 1732 г. в качестве переводчика и преподавателя языков. В 1735 г. Академия попросила его разобраться в собрании из примерно 4 тыс. «татарских» монет, хранившемся в Кунсткамере.
Петр учредил Кунсткамеру в 1714 г. в здании Людских палат около Летнего дворца в соответствии с традицией, которой следовал каждый уважающий себя германский принц той эпохи. «Типичное явление барочной культуры», Кунсткамера была эклектичным собранием видов животных в банках с формалином (с упором на уродцев), математических инструментов и дипломатических подарков161. Благодаря восточным ресурсам России в ней был представлен богатый набор археологических и этнографических редкостей из Сибири, Китая и других азиатских стран162. За несколько лет собрание экзотики стало слишком масштабным для Летнего дворца, и в 1718 г. на другом берегу Невы, на Васильевском острове появилось новое здание, которое с годами преобразовалось в Музей антропологии и этнографии. Петр продолжал пополнять свои разнообразные коллекции. Одним из наиболее ценных приобретений, сделанных им ближе к концу жизни, стало собрание рукописей, захваченных в результате Персидского похода 1722 г.163 После учреждения тремя годами позднее Академии наук Кунсткамера перешла в ведение этой организации.
Что касается Кера, то в России результаты его научных достижений оценивались несколько выше, чем штудии Байера. Один биограф охарактеризовал его как «первого ориенталиста в России»
Однако они никогда не были такими ожесточенными, как споры вокруг норманской теории.
Крачковский И. Очерки. С. 45. Тем не менее переводы Байера оказали заметное воздействие на раннюю русскую историографию, см.: Black J. L. G.-F. Muller and the Imperial Russian Academy Kingston, ON: McGill-Queen’s University Press, 1986. P. 39–40.
Шувалов М. Критико-биографический очерк жизни и деятельности ориенталиста Кера // Сб. московского главного архива Министерства иностранных дел. 1893. № 5. С. 91, 110; Кононов А. Н. История изучения тюркских языков в России. С. 33–45; Данциг Б. М. Из истории изучения Ближнего Востока в России, вторая четверть XVIII в. // Очерки по истории русского востоковедения. М.: Изд-во восточной литературы, 1959. Т. 5. С. 7–11.
Hughes L. Russia in the Age of Peter the Great. P. 315.
Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1. С. 558–561; Driessen J. Tsaar Peter en zijn Amsterdamse vrienden Utrecht/ Antwerp: Kosmos; Z & K Uitgevers, 1996. P. 55–56.
Бартольд В. В. Соч. Т. 9. С. 391.
