style="font-size:15px;"> Ватага завернула за гаражи и вышла на пустырь, откуда начиналась промзона.
– Вон они! – крикнул Седой, завидев трёх ребят поодаль.
Злоумышленники рассыпались и окружили жертву.
– Оба-на! Здорово, парни! Какие вы бледненькие! Седой, глянь, мне их жалко. Может, мочить через одного будем? – захохотал Пузырь, жонглируя арматурой.
– Не, Пузырь, им обидно станет, давай всех! – ответил Седой и ткнул одного из ребят прутом в бок.
Пока пираньи смаковали грядущее лакомство, они не заметили, как сами попали в окружение рослых пацанов из монтажной учебки, открывшейся год назад на соседней улице. То, что эти трое – монтажники, Седой знал, но не предполагал наводки. И теперь шнырял глазами и юлил, выжидая момент, чтобы сделать ноги. Но монтажники были настроены серьёзно. Пришло их не меньше пятнадцати, да и вооружение у них было похитрее «отечественного»: что-то типа самодельных нунчаков из мягкого кабеля с длинным крепёжным винтом на конце и ещё что-то, напоминающее спираль, из тонкой сталистой полосы.
– Какая встреча! – начал было один из них.
– Да чё тут париться, Дрозд, наших обидели! – выскочил вперёд рябой парень и, как фраер, с оттяжкой загасил сигарету в ладонь одного из окаменевших от испуга «элитных» пацанов. Как вы, наверное, догадались, пострадавшая ладонь принадлежала нашему Лёше, который от неожиданности и смущения даже не почувствовал боли.
– Гляди, Дрозд, а ему хоть бы что! Может, он не настоящий? Давай проверим, – с этими словами рябой плюнул Лёшке в лицо и с размаху ударил нунчаками поперёк живота…
– Лёша, Лёша, где тебя носит? – повторяла мама, накрывая стол для ужина.
– Семён, иди есть! – она позвала отца, закончив приготовления.
– Лёшка-то где? – спросил отец.
– А бес его знает! Ты ешь. Придёт сын, куда денется.
Раздался звонок в дверь.
– Ну, вот и он, – выдохнула мать и подумала: «Что это Лёша звонит, ключ же есть?».
Она торопливо подошла к двери и взялась за ручку.
– Ой, что-то неможется мне, неладно, – охнула женщина, оборачиваясь к мужу, – Семён, помоги.
Но отец был уже рядом. Они вдвоём неловко открыли дверь. На пороге стоял Лёшин классный руководитель и, комкая в руках шапку, произнёс:
– Лёшу убили. Пойдёмте…
Плаза
Протектором новенькой глянцевой кроссухи Тим вспорол ледок вмёрзшей в асфальт ноябрьской лужи. С оттяжкой, как это делает знатная блоха[1] Мэсси, он раскатал перед собой острые стеклянные брызги и, оглядывая россыпь искрящихся траекторий, сладко поморщился – плаза!
«Плаза»… Эта липковатая говорушка из пяти закорючек с недавних пор стала его любимым словечком. Тим вообще выбирал слова, как говорится, «всерьёз и надолго». Определив в фаворитки какую-нибудь замысловатую трель, он подолгу торчал перед зеркалом и часами
Прозвище Лионеля Мэсси – «атомная блоха».
