в голени. Это не на шутку испугало парня. «Мать честная! – подумал он, лопаясь от страха. – Я же дохну…»
Вдруг чья-то ладонь, тёплая и лёгкая, как перо баб-Зининой подушки, подхватила Тимура и, надломив кромку образовавшегося вокруг тела ледка, вытащила из лужи.
«Ага, вот и они», – сладко подумал Тим, закрывая глаза.
– Не спи! – спасительная ладонь больно защемила седьмой шейный позвонок. – Слышишь, не спи!
Но Тим не слышал и не чувствовал уже ничего. Приятное гудение каких-то мембран наполняло его тело мягкими пеленами вялости и покоя. Он умирал.
Юноша не почувствовал ни перемену положения, ни то, что ледяная подстилка больше не морозит спину. Он действительно умирал. Умирал по-детски нежно и неприхотливо, отмирал, как стебелёк ещё молодого листочка, пробитый внезапным мартовским морозом.
– Ти-им, ты слышишь меня? Ты слышишь меня, Ти-им? – выкрикивал небольшой, одетый во всё белое человечек с огромными перистыми крыльями, растущими прямо из спины, минуя лопаточные кости и прочие необходимые для взмаха анатомические сочленения.
В нарастающей глухоте прошло несколько бесконечных минут. Вдруг Тимур услышал голос своего визави. Услышал отчётливо и громко, будто над его головой кто-то распахнул плотный двухкамерный «велюкс».
– А-ах, как здорово! – улыбнулся юноша, открывая глаза.
Птичья разноголосица, рокот самолётных турбин и шорохи трущихся друг о друга облаков устремились в его слуховые отверстия.
Однако то, что он увидел перед собой, его немало озадачило. Совсем рядом (вернее, прямо над ним) какой-то пацан с крыльями теребил мёртвое худощавое тело. Он нещадно бил покойника ладонями по синим ввалившимся щекам, упирался кулаками в грудь и вминал свои маленькие острые молотилки в бездыханную грудную клетку. Крылатый пацан повторял эти жуткие упражнения со строгой периодичностью, будто копировал самого себя.
Сло́ва «периодичность» Тим, конечно, не знал, но помнил, как дёргалась секундная стрелка в баб-Зинином будильнике. И это очень походило на то, что выделывал белокурый садист с безжизненным телом какого-то молодого че́ла.
Затем перистый умник стал набирать в лёгкие воздух и выдыхать углекислый газ в рот мертвеца. «Блин! – оторопел Тим. – Это ж верный кирдык!..»
Он легко поднялся на ноги и хотел было сделать шаг, намереваясь отслонить крылатика от несчастного мертвеца, но оказалось, что жмурик лежит совсем рядом, прямо у него в ногах, и никуда спешить не надо.
И тут Тима прошиб внутренний озноб. «Ё-моё! – пискнул он так, будто внутри него лязгнула сорвавшаяся с петель дверца. – Мертвяк-то вроде я…»
Наделённый от природы полным отсутствием ума и сообразительности, Тим никаким образом не мог разобраться в случившемся. Теряя то и дело нить рассуждения, бедняга в конце концов сконцентрировался на очевидном противоречии: он, Тимур, – вот он, тута. А этот мертвец, похожий на него, лежит, блин, тама. И чё? Я-то
