причина ее растущего равнодушия к нему – он сам. Он перестал быть ей интересен, потому что в человеке интересны детали, неповторимые мелочи, а Македонов словно был составлен из переведенных им текстов. И его тяга к вечному была очень тривиальной, он сам это прекрасно понимал. Пустая болтовня. Все это уже давно жевано-пережевано, даже Гофман отчаялся думать и писать на эту тему, а уж на что был упертый романтик. И все-таки Македонову хотелось видеть в их отношениях нечто большее, чем просто семью, в которой мама и папа ходят на работу, а дети в школу. Только он не мог сформулировать, что это должно быть в его понимании. «Вот романтики придумали себе двоемирие; может, не изобретать велосипед», – решил Македонов. Пусть будет двоемирие. «Хочу быть и там, и здесь, в обоих мирах, – загадал Македонов, – хочу быть с Варей и в то же время хочу быть неотъемлемой частью вечности, хочу быть пением китов и китобоем, словами и печатной машинкой, хочу соединить оба мира и сохранить». В этот момент полыхнула молния, и через пару секунд раздался оглушительный раскат грома, а потом, как мы уже знаем, в кармане Македонова завибрировал мобильный телефон.
8
В полусумраке за окном заливалась какая-то певчая птаха, и в пустоте улицы это звучало не менее гулко и эффектно, чем автомобильная сигнализация: «тыц-тыц-тыц-тыц, квя-квя-квя-квя-пюди-пюди-пюди».
Какое-то время Варя пыталась понять, где она. Когда просыпаешься где-то в новом месте, несколько секунд тебя еще не покидает ощущение, что ты дома, и только потом мозг понимает, что пора ориентироваться в геометрически непривычной ситуации. Игорь снял квартиру на окраине рядом с парком, так ему проще было добираться до аэропорта, отсюда эти «пюди-пюди-пюди», в их с Маком квартире ее бы не разбудил птичий щебет. Сам Игорь спал рядом, сунув под голову плюшевого пса, которого он выиграл в какую-то глупую лотерею на пароме много лет назад. Был конкурс детских рисунков, и хотя ему было уже за двадцать, он нарисовал ежа и получил приз. Тогда ему это казалось очень забавным, теперь было жаль, что он лишил кого-то из детей игрушки. Он рассказал ей вчера эту историю, отдавая ей свою подушку. Они с плюшевым псом были чем-то похожи. В них была безмятежность и какая-то неприкаянность.
Игорь был похож не только на плюшевого пса; загадочным образом он был похож на самого Македонова, или это Македонов был похож на Игоря, она словно смотрела на речную заводь, в которой отражалась наклонившаяся над водой ива, и не могла понять, видит ли она саму иву или ее отражение. Кто из них был настоящим, а кто – тенью?
Было очень некстати, что она проснулась от пения птицы. В голову сразу полезли мысли про Мака, про то, как она объяснит ему свое ночное отсутствие. Врать точно было бессмысленно. Хотя Мак, наверное, ни о чем ее не спросит. Варе не хотелось сейчас занимать голову этими мыслями, иначе она вообще не сможет уснуть. Она переживала за них обоих, ведь по ее вине метроном их отношений засбоил, стал отсчитывать удары все реже, а потом и вовсе почти остановился, изредка
