трапецию, переместился на ней на середину и вдруг оказался на снаряде висящим вниз головой, фиксируя положение своего тела ногами. Верхняя часть его корпуса свободно свешивалась с перекладины, и, когда он хлопал в ладоши и выкрикивал «Алле!», гимнасты устремлялись в прыжках со своих площадок ему навстречу, и он их ловил, обхватывая за предплечья своими белыми от талька руками. Оркестр поддерживал каждый прыжок-полет медным аккордом, публика аплодировала, чувствовалось, что весь цирк был воодушевлен успешными завершениями опасных элементов, которые гимнасты выполняли с первой попытки, уверенно и артистично.
Но тут подошло время Фраю солировать. Он проверил натяжение одного из канатов, соединявших платформы, и уверенно пошел по нему. Зрителям было хорошо видно, что страховочный трос был пристегнут к поясу его костюма. Когда же гимнаст преодолел половину дистанции, он неожиданно расстегнул пояс и сбросил его с себя, тот повис на страховочном тросе, покачиваясь.
Публика ахнула и притихла. Наступила полная тишина, дирижер поднял палочку и обернулся в сторону арены, всем своим видом давая понять, что исполнение трюка, к которому готовился гимнаст, требовало максимальной сосредоточенности, в том числе и от каждого из оркестрантов.
– Внимание!!! Номер выполняется без страховки, – подчеркнуто серьезно объявил конферансье.
Фрай раскачал трос так, что тот стал напоминать трапецию, на перекладине которой вниз головой висел «главный» Верховцев, внимательно наблюдая за действиями гимнаста в черном лайковом трико. В полной тишине прозвучала команда «Алле!», и Фрай сделал прыжок через спину в сторону трапеции. Тросы, удерживавшие снаряд, вздрогнули, Верховцев партнера ловко поймал, оркестр осыпал цирк раскатистым аккордом, и через секунду прожектор выхватывал из темноты их улыбающиеся лица – они оба стояли на перекладине в приветственной позе! Публика выдохнула и теперь снова неистово аплодировала. С трапеции Верховцев и Фрай переместились на одну из площадок, к которой девушки-гимнастки выполняли двойные прыжки.
Номер был практически завершен, когда неожиданно для всех Фрай поднял руку и стал показывать что-то рабочим сцены. Конферансье занервничал, он подбежал к опоре, на площадке которой стоял Фрай. Но тот был абсолютно спокоен. Лике показалось, что он жестом отослал конферансье.
Внизу на арене началось какое-то движение, и очень скоро стало ясно, что сетка была отстегнута и свернута. Теперь любое неточное движение гимнаста, отказавшегося от страховочного троса, имело бы трагические последствия.
Публика зашепталась, завозилась, затем в оцепенении притихла. Не было понятно, что задумал Фрай. Конферансье вернулся на свое место у артистического выхода на арену и произнес почти трагически:
– Уважаемая публика! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть здание нашего цирка!
Стоявшие вокруг Фрая Верховцевы сняли полумаски. Было видно, что самый крепкий
