закричал Михряй.
Узнав вернувшегося хозяина и его людей, стражники засуетились, распахивая тяжелые, сколоченные из толстых дубовых досок, ворота. Проскакав через глубокий ров по узенькому перекидному мостику, вся кавалькада въехала в город. Да-да, пусть маленький – но город. Ивану и самому нравилось так Обидово называть, хотя, конечно, все ремесленные да торговые люди больше не в Обидове, а в рядке у Чернохватова жили.
У самой боярской усадьбы Ивана лично встретил Лукьян – вассал, воин, коему за верную службу Раничев пожаловал пару починков с землицею и крестьянами. Настоящим, крутым феодалом стал Иван Петрович, вот уже и крестьян крепостил – а как же? Не Ивану – ему-то что? – а вот крестьянину-пахарю куда без защиты податься? Нападут вороги – кто защитит? Боярин! Не дай, Боже, неурожай – у кого хлебца просить? Опять же у него же, у родного боярина! Тот ведь и защитит, и прокормит, вот уж тут точно деваться некуда – от обедневших крестьян да безлюдья вотчиннику одно разоренье!
– Чтой-то вы задержались. – Лукьян, не чинясь, придержал стремя, помогая Раничеву слезть с коня. – Поди, в корчму заходили?
– А как же? – хохотнул Иван. – Праздник, чай, Благовещенье! Боярыня моя как?
– Вроде на здоровье не жаловалась… Да вон и она, встречает.
Иван перевел взгляд на резное крыльцо, увидав Евдоксю в накинутой на плечи телогрее, птицей взлетел по ступенькам, обняв жену, поцеловал в уста, попенял:
– Что ж ты… на крылец-то? Простынешь.
– Ничего, легче уже, – тихонько засмеялась боярыня. – Рада, что вернулся уже. Ждала.
– Детушки как?
– Спят, за день набегались.
– Гостинцев им привез. И тебе.
– Ну тогда что на крыльце встал? Пошли в дом, показывай, хвастай! – Евдокся вдруг хитро улыбнулась. – Чай, пластинок для патефона не привез? Зря кузнец новую пружину ковал.
– Не привез… – Вспомнив про монету, Иван чуть было не споткнулся о невысокий порог, махнул рукой, словно бы прогоняя худые мысли.
Однако Евдокся тут же заметила, что с мужем что-то не так – не зря говорят, что хорошую жену не обманешь. Положив на стол привезенное янтарное ожерелье, пристально взглянула на супруга:
– Случилось что, Иване?
– Да так, мелочь…
– Ты не виляй, рассказывай!
Раничев и не хотел, да рассмеялся:
– Ну ты сейчас прямо как следователь Петрищев, помнишь?
– Да уж помню… Ну?
Иван вздохнул и вытащил из кошеля пфенниг:
– Смотри.
Взяв монету в ладонь, боярыня приблизила ее к ярко горящей свечке:
– Чудная какая… Колосья, орел, кривой крест какой-то… И надпись – латынницей.
– Ты на дату взгляни, – хмуро промолвил Иван. – Учил ведь
