занимают большую часть земель, практически не оставляя места для посевов.
Вздыхаю. Знаю, она хотела как лучше. У нее доброе сердце. Но… coño[10].
– Будет голод, Каталина.
– Я ценю всё, что ты делаешь, – умиротворяюще говорит она, словно увещевает взбалмошного ребенка. – Действительно ценю. Но ты должна доверять мне…
Я вскидываю руки от отчаяния: я ведь правда ни черта не могу сделать, чтобы хоть как-то улучшить наше положение. Это не мое место. Настоящая кондеса – вовсе не я. А Каталина.
– Ты права, ты главная, – говорю я. – Тебе, конечно, виднее.
Я сгребаю остатки шерсти и с нескрываемым раздражением сматываю нитки в клубок.
– Ана вернется и совершит еще одну вылазку в Ла Сьюдад. Принесет нам еще еды. Вот увидишь. Она сможет украсть достаточно, чтобы прокормить нас еще несколько месяцев. Я знаю, что делаю, а ты должна больше ей доверять. Она всегда заботилась обо мне. И о тебе тоже.
– Ну и где же она в таком случае? Ана говорила про три дня. Прошло четыре. Тебе следовало отпустить меня – или хотя бы Софию – следом за ней, – я невольно повышаю голос. – А вдруг жрец Атока взял ее в плен? Ты не думала об этом?
– Хватит, – обрывает меня Каталина. – Перестань, Химена. Какой толк от этих разговоров?
По рукам пробегают мурашки. Я нечасто слышу свое настоящее имя. Когда Ана впервые привезла меня в крепость десять лет назад, она тайно поменяла нас с Каталиной. В те времена ее осторожные родители старались не появляться на публике и не подпускали к дочери никого, кроме родственников. Но все они погибли во время восстания. И когда Ана надела на меня роскошное платье маленькой кондесы, никто из иллюстрийцев не усомнился в моей личности. Они верили, что именно я истинная наследница престола и их последняя надежда в борьбе за трон, и тщательно скрывали меня от Атока.
С тех пор Каталину зовут Андреа. Только двое детей Аны, София и Мануэль, знают правду, но по привычке называют меня кондесой, как и все остальные.
– Жрец Атока и его приспешники не оставляют попыток перейти через мост, – говорю я. – Ты не можешь просто раздать наши неприкосновенные запасы. Если лаксанцы переправятся через реку, мы не переживем осаду без продовольствия.
Каталина поджимает губы.
– Тише. Тебя могут услышать. Теневая магия Аны защитит нас от жреца.
Если Ана все еще жива. Ссутулившись, я задумчиво запускаю пальцы в волосы. Когда Ана рассказала мне о своих планах по поводу вылазки в Ла Сьюдад под прикрытием, я была против. Город кишит стражниками Атока, а Ана уже не так молода, как раньше. Но ходят слухи, что его мощнейшее оружие – Эстрейя – куда-то пропало, и если это правда, то сейчас самый подходящий момент наконец-то нанести удар по лаксанцам.
Я хотела пойти с ней, но она даже не стала слушать. У нее всегда один аргумент: я должна выполнять свою работу. В детстве мне казалось, что быть фальшивой кондесой легче, чем жить
Чёрт!
