кивает.
Я сдуваю горстку сверкающей пыли ей в лицо. Действует практически мгновенно. Закрыв глаза, Каталина уютно устраивается на подушке.
Она кажется такой юной, когда спит. Я подтягиваю ее одеяло повыше, под самый подбородок, и тоже прикрываю глаза. Голова трещит от мыслей об Ане и наших скудных запасах еды, и я в сотый раз сожалею о том, что лунная пыль не действует на меня. Ана выполняет столько важных задач: организует сопротивление, обороняет крепость, обеспечивает выживание всего нашего народа. А от нас требуется поддерживать порядок, пока ее нет.
Я просыпаюсь от громкого стука с полным ощущением, будто только что сомкнула глаза. Каталина сидит рядом со мной и спросонья растирает лицо. Открывается тяжелая деревянная дверь, и в комнату энергично входит София в боевом облачении – тунике с длинными рукавами и толстым кожаным поясом, на котором висит меч. На ее ногах потертые кожаные сапоги с потайными кармашками, где скрываются тонкие острые ножи.
– Надеюсь, ты принесла кофе, – бормочу я. – Много кофе. Con azúcar[13].
– Сахара нет, – отвечает София.
Конечно же нет.
– Зачем ты встала так рано? Сегодня какие-то учения, о которых я не знаю?
София подходит к окну. Ее лицо выражает мрачную решимость.
– Враг наступает. Они уже подошли к мосту.
Глава вторая
Я ВЫПРЫГИВАЮ ИЗ КРОВАТИ, сбрасывая одеяло, будто оно загорелось.
– Сколько их? Они перешли через мост? Неужели магия Аны…
София поднимает руку.
– Лаксанцы не воины. Они просят разрешения перейти мост, потому что пришли с посланием от Атока.
– Разрешения? – переспрашиваю я.
С тех пор как произошел переворот, ни один лаксанец не спрашивал разрешения войти в иллюстрийскую крепость. Они требовали впустить их, либо жрец Атока задействовал кровяную магию, чтобы выпытать дорогу у какого-нибудь наивного иллюстрийца и перебраться через мост.
– Кондеса, как вы планируете действовать? – спрашивает София.
Я открываю рот, чтобы ответить, но тут понимаю: она обращается не ко мне. Взгляд Софии направлен на Каталину.
Сжимаю зубы. Я ничего тут не решаю. Я лишь исполнитель. В голове постоянно звучит голос Каталины; она управляет моими мыслями и иногда даже чувствами. Я прекрасно осознаю свою роль, но от этого не легче. Я тоже хочу быть услышанной. Иногда я испытываю тайное удовлетворение, когда выхожу из себя. В эти редкие минуты проявляется мое истинное «я».
Каталина теребит уголок одеяла.
– Твоя мать еще не вернулась?
– Нет, – мрачно отвечает София.
Хмурюсь. Это плохо. Очень, очень плохо.
– А от Мануэля есть новости? – с надеждой спрашивает Каталина.
– Он не писал уже несколько месяцев, – говорит София, качая головой.
– Что за ерунда. Нужно отправить кого-нибудь за ней. За ними, – вмешиваюсь я. – Сколько
С сахаром
