не будете общаться с публикой, а делать это можно только через средства массовой информации. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Нина Хофман смотрела на Аннику тяжелым взглядом.
– Если честно, то нет, не понимаю.
Анника отставила в сторону тарелку.
– Нам нужно знать, что это за убийство, и поэтому требуется открытый диалог о том, что мы можем и должны публиковать. Это требует честности и доверия от обеих сторон. Если мы сумеем это сделать, то добьемся успеха – и вы, и мы.
Нина несколько раз моргнула.
– Мы всегда знаем больше, чем публикуем, – продолжала Анника. – Тебе это прекрасно известно. Я была с вами, когда ты и Юлия пошли в квартиру, где мог орудовать убийца с топором, но я не написала об этом ни строчки в следующем выпуске газеты. Также я показала тебе статью, в которой речь шла только и исключительно о тебе. Так я работаю, и именно это я имею в виду, когда говорю о нашей обоюдной ответственности…
Анника в тот раз действительно не написала ни слова об убийстве, так как обещала Нине этого не делать. Правда, она передала все детали Шёландеру, который живописал преступление на первой полосе.
– Так что ты хочешь знать о Юлии? – спросила Нина.
– Это сделала она?
– Расследование только началось, – уклончиво ответила Нина.
– Есть другие подозреваемые?
Нина молчала.
– Ты, должно быть, попала в странную ситуацию, – предположила Анника. – В странную с профессиональной точки зрения. Я понимаю, что ты не можешь участвовать в расследовании, но в то же время…
– Я вынуждена участвовать в нем, хочу этого или нет, – перебила Аннику Нина Хофман. – Я приняла этот вызов, мой коллега и я были первыми полицейскими, прибывшими на место преступления.
Анника вздрогнула.
– Наверное, тебе было очень тяжело, – предположила она, – сохранить объективность.
За соседним столиком вдруг расхохоталась какая-то парочка. Другая встала из-за стола, гремя стульями. Анника передвинула по столу нож.
– Объективность?
Анника дождалась, когда веселая парочка вышла из пиццерии.
– Не поддаться собственному мнению о виновности и невиновности.
– Давида убили во сне, – сказала Нина. – Мы нашли в кровати пистолет. Уже есть доказательства, что он и стал орудием убийства.
– На нем были отпечатки пальцев? Вы быстро сработали.
– Все еще проще. Это был табельный пистолет Юлии.
Анника едва удержала возглас изумления.
– Откуда это известно? Ведь все эти пистолеты похожи как две капли воды.
– У большинства полицейских пистолеты «Зауэр-225». Но у каждого пистолета есть номер, который записан за определенным полицейским.
– Я могу это опубликовать?
– Естественно, нет.
За
