уже затеяли стрельбу, перебегая от дерева к дереву:
– Пах-пах! – Трах-трах! – Пах-пах! – Тры-ты-ты!
Алеша передал Дину бабушке:
– На озеро схожу!
Евдокия Андреевна остановилась у Казанского, давно закрытого собора:
– Господи! Помолиться негде!
– Церковь у нас на кладбище.
– На кладбище, – согласилась бабушка. – Ты, Алеша, не загуливайся. Я отдохну и схожу в храм. Поленишься – век себе не простишь. Молебен закажу.
– Я быстро.
Алеше показалось – озеро ждет его. Вскинул глаза на дома по набережной. Настоящие советские дома. Для стахановцев. А вот озеро было и будет. На все времена.
Вода – зеркало для неба. Зеркало-то зеркало, волны нет, а земля взгудывает: озеро ломит берега. Гулы тревожные, будто на душе у земли пусто. Не желает быть отданной немцам? А как ее защитить, родную землю? Отцу проситься на фронт запрещено. Для заместителя начальника транспортного цеха тыл – передовая. Павла в Киров повезли, в бывшую Песочню, всего за тридцать километров. В Кирове приготовляют линию обороны.
Но лопата – не винтовка.
Самому пойти в военкомат? Ребят 1925 года рождения прочь гонят – военкому нужно самое важное доказать: от каждой семьи должен быть воин. Тогда немцев на фронте будет меньше… У комиссии один ответ: ваше дело – учиться. «Их хабе ди натур…» чего-то там «флюр». Вольфганг Гёте… А наши отступают. Товарищ Ворошилов, товарищ Буденный, товарищ Тимошенко – маршалы Советского Союза, герои Гражданской войны, непобедимые… Как же так? Толю Апатьева в военкомате даже слушать не стали. Он в дверь, а ему: «Кругом марш!»
Надо пойти вечером, когда военком устанет. Алеша поднял руку перекреститься. Как бабушка. И дотронулся до кармана, где комсомольский билет. На себя надо надеяться, на свою страну.
Вода, леса, простор… Если люди ослабели, пусть земля за себя постоит.
Одними губами, но всею силой, какая есть в человеке, попросил:
– Немцы придут, поднимись, Ломпадь, поднимись, Неполоть! Утопите все их танки, все их пушки!
Домой пришел. Евдокия Андреевна в церкви, Дину с собой взяла.
– Бабушка говорит, детская молитва самая сильная, – сказал Витька.
– Вот и помолись обо мне. Я к военкому. Только помалкивайте. И ты, и Сашка.
В военкомат поспел перед закрытием. Чуть было не столкнулся с рабочими отцовского цеха. За угол отскочил. Всех троих Алеша знал; мрачные, смотрят перед собой, молчат – погнал военком, хоть и очень, наверное, усталый. Локомобильный завод оружие делает, а отцовские эшелоны все ценное, что есть на заводе и в Людинове, за Волгу перевозят. Локомобильному заводу назначена для эвакуации Сызрань.
Потомившись за углом, Алеша нырнул в опустевший коридор строгого казенного здания.
Открыл дверь в кабинет и услышал:
– Школьники – подспорье фронту в тылу. Без надежного тыла врага не одолеть.
Алеша все-таки переступил порог, дверь за собой затворил. Лицо у военкома серое.
