в заговор церковников. Расстреляли.
Не знал Шумавцов, гоняя мяч, что Митька Иванов не силами мериться пришел на поле. Митька правду ищет. Митька за отца своего, убитого безвинно, мстит.
В перерыве так и не решили ничего ребята Шумавцова, но, когда переходили на другую сторону поля, менялись воротами, правый край – Фомин – сказал:
– Их надо хитростью взять. Я буду стоять на поле. Они про меня забудут, а вы мячик – мне. Я бью метко.
– Согласен! – Шумавцов быстро пошептался с Цурилиным Сашкой. – Меня двое стерегут. Мы Фомина оставим на концовку игры. На тебя большая надежда. Ты для них мелкота, внимания не обращают, не знают, как ты бегаешь. Пас получишь – лети к штрафной. Меня не ищи глазами. Сам забивай. На штрафной обязательно притормози, погляди, где вратарь. Замахивайся в одну сторону, но бей в другую. Обманно.
– Я обманно умею бить, – сказал Сашка.
Начали второй тайм, и уже через мгновение вратарь команды Шумавцова проводил мяч глазами. В его воротах сетки не было. Иванов искренне пожалел Шумавцова:
– Бывает! – а глаза смеются. Разгром, конец славы Шумавцова.
Плехановские принялись катать мяч, измываясь над слабаками: побегайте, как собачки.
Цурилин-старший яростно кинулся в ноги Митьке, мяч отскочил малолетке Рыбкину. Рыбкин побежал вперед, но оглянулся, остановился, пасанул назад Шумавцову. Шумавцов с края на край – младшему Цурилину.
Саша стоял один. Вокруг него пусто. Вратарь кинулся навстречу, а Саша – в сторону. И по пустым…
– Сократили! – крикнул своим Шумавцов и, пробегая мимо Саши, распорядился: – Ты опять мчись по краю. Без мяча. Пасовать будем Лясоцкому.
Лясоцкий лез через защиту, его снесли. До ворот тридцать метров. Шумавцов поставил мяч и сразу ударил.
– «Девяточка»! – засвистели по-разбойничьи деревья.
– Тебе же везет! – Митька стоял перед Шумавцовым, кривя рот, покусывая нижнюю губу, еще через мгновение орал на своих: – Мяч! Мне мяч!
Пошел мотать мелюзгу, но запутался в своих же ногах. Лясоцкий дал пас Фомину, а тот махнул ногой мимо мяча. Митька засмеялся, пяткой катнул мяч своему инсайду Попову, но у Попова мяч срезался, лег в ноги Саше Цурилину. Того опять как из лука пустили, обогнал дылду Доронина, пыром протолкнул мяч между ногами вратаря. Тотчас же вратарский кулак въехал мальчишке в лицо.
– Я думал – мяч, а это голова! – похохатывая, придуривался вратарь.
У Саши губы стали красными от крови. Пришлось поменять удаленького маленького на большого Евтееева. Евтеев – одногодок Иванову, но в очках. Очки снял, и – беспомощный человек.
Шумавцов поставил мяч на отметку пендаля. Подошел Иванов, отбросил мяч в сторону.
– Гол забит. Два раза не наказывают за одно и то же нарушение. Вратаря, разумеется, можно выгнать, но у нас другого нет.
– Я думал – мяч, а это голова! – снова вытаращил бесстыжие глазищи плехановский
