мотающие головами и обмахивающие себя хвостами.
– Манхай! – окликнул Амизак. – Лети стрелой за войском, догоняйте нас. Мы туда подадимся, – он кивнул на Октамиса, подающего призывные знаки. – По следу нас найдете.
С этими словами Амизак припустил к подножию холма, да так резво, что походный плащ взвился за его спиной. Чтобы не кувыркнуться через голову, он погнал коня не прямо вниз, а вдоль склона, интуитивно выбирая направление и скорость рыси. Он был прирожденным всадником. Как и все, кто скакал за ним.
Половину жизни мужчины проводили в седле. Возможно, они плохо разбирались в земледелии и строительстве, зато с детства принимали участие в охоте и сражениях. Первое очень способствовало второму. Загоняя табуны лошадей и антилоп, сколоты не только совершенствовались в верховой езде, но также приучались незаметно подкрадываться к добыче и действовать слаженно, руководствуясь командами, приходившими издалека. Для этого существовала целая система знаков, подаваемых с помощью рогов и знамен. В бою и охоте каждый прислушивался и ловил взглядом поднятое древко, по сигналу которого предстояло действовать.
Октамис не только в совершенстве владел этими приемами, но и с ранних лет был обучен читать следы и свободно, как в стойбище, ориентироваться в степи. Он почувствовал близость селения задолго до того, как оно предстало его взору. Под вечер пропали, будто сквозь землю провалились, обычные обитатели степи: перестали выскакивать из-под копыт куропатки и зайцы, исчезли из виду стада, перемещающиеся по равнине. Через некоторое время, когда закатное зарево охватило небо, чуткие ноздри Октамиса уловили запахи дыма, пищи и отбросов. И вот уже он придерживает поводья, переводя своего Ястреба на шаг.
Коню это не понравилось. Он только-только вошел во вкус привольной скачки по вечерней степи, когда никто не подгоняет плетью и шпорами. Выказывая свое недовольство, он задергал ушами и вытянул шею, преодолевая сопротивление узды. Октамис слегка стукнул его кулаком по голове, и конь очнулся, вспомнив, кому он подчиняется и почему.
– Лежать! – велел спешившийся Октамис.
Ястреб покорно повалился в траву. То же самое проделали остальные кони. Амизак спрыгнул на землю неловко, слегка подвернул ногу и почувствовал глухое раздражение. Тотчас вспомнилось, что Октамис остановился, не дожидаясь его приказа и проявив самовольство в присутствии остальных. Допускать этого было нельзя ни в коем случае. Когда один нарушает установленный порядок, то и другие начинают позволять себе строптивость.
– Октамис! – позвал Амизак негромко. – Иди сюда.
Они стояли в траве, доходящей им до пояса и мерно раскачивающейся на ветру. Селение пока что было скрыто от их глаз гребнем холма, за которым они остановили коней. Октамис покосился в ту сторону. Было видно, что ему не терпится взобраться на возвышенность, чтобы посмотреть на селение, но проигнорировать зов вождя он не мог.
– Слушаю тебя, Амизак, – произнес он, приблизившись.
