им на помощь. В голове его было пусто и ясно, когда Ястреб сшиб грудью склавина, стоявшего у него на пути, и тотчас врезался в столпотворение, бурлившее среди костров и шатров. Прижав противника к повозке, Октамис разрубил ему ключицу, развернул коня и успел отразить удар копья, которым его попытались поддеть снизу.
Движения были точными, уверенными, не требующими специальной подготовки. Октамис полосовал, колол, сминал, топтал и при этом не забывал прикрывать Амизака справа, там, где тот не имел возможности заслоняться щитом. Он забыл обиды и помыслы. Шел бой, и нужно было полностью сосредоточиться на нем, чтобы не погибнуть до того, как осуществятся смелые планы и мечты.
Лязгала сталь, гудели головни, швыряемые из костров, летели искры и метались тени. Шла пляска смерти, в которой сколоты знали толк. Это было то, что они умели лучше всего на свете.
Устроив стоянку, склавины стреножили коней и пустили пастись, поэтому не успели вскочить в седла и оказать достойное сопротивление конным сколотам. Свои возы они, как водится, поставили в круг, чтобы обороняться внутри в случае набега. Однако туда сумели отступить лишь немногие воины, поскольку десятка три полегло убитыми и ранеными в первые же минуты смятения, а остальных нерасторопных сейчас добивали копьями и мечами, гоняя по равнине.
Обозный люд, вместо того чтобы объединиться и помогать своим воинам, надеялся отсидеться под возами. Однако улизнуть в степь им было не суждено. Носясь по стойбищу, кони разбросали повсюду жаркие угли костров, так что вокруг было слишком светло для побега. Стоило кому-нибудь кинуться в спасительную темноту, как его тут же настигала стрела или разящая сталь.
Сколоты были опытными воинами и, нападая, брали не числом и даже не умением, а сплоченностью и согласованностью действий. Они действовали сообща, тогда как склавины оказались не способны объединиться для отражения налета. Каждый бился в одиночку, защищая свою жизнь, а потому жизни эти обрывались одна за другой.
Был кратковременный период боя, когда могло показаться, что осажденным удастся отбиться. Отступившие за повозки принялись метать оттуда стрелы и копья, которыми сразили двоих или троих всадников, но обстрел прекратился, как только Амизак на своем скакуне перемахнул через подводу и принялся крушить всех, до кого мог дотянуться мечом. Боевой конь его знал свое дело и беспрестанно кружил внутри огражденного кольца, сбивая с ног и давя каждого, кто оказывался рядом. Кончилось тем, что склавины полезли прятаться под возы, где сделались ничуть не опаснее забившихся туда баб и работников.
К этому моменту подоспели воины Амизака, и участь захваченных была предрешена. В ночи метались тени всадников и пеших, звучали торжествующие возгласы и вопли, полные отчаяния. Безоружных не убивали, а сгоняли обратно, стегая плетьми и ведя на арканах. Укрывшихся под повозками выдавили остриями копий и пылающими факелами. Всех собрали в толпу и усадили на землю, приставив к пленникам стражу. После этого началось разграбление.
Под
