частью приводивших и уводивших арестованных, частью же умолявших, чтобы кто-нибудь сказал речь их частям.
Тут же вертелась какая-то молодежь обоего пола. Некоторые из них занимались хозяйством, разнося чай и бутерброды, что было безусловно необходимо, ибо многие оставались в Думе и день, и ночь. Среди этой молодежи было много евреев, причем большинство женщин были хорошенькие – невольно начинало вериться утверждению, что для пропаганды среди солдат особенно пользовались услугами красивых женщин. В Приставской выдавались разные пропуска, причем бланки их валялись на всех столах. Заполнял их, кто хотел, и нужно было только найти печать, чтобы приложить ее к пропуску, что подчас занимало немало времени, ибо в давке нелегко бывало найти того, у кого эта печать в тот момент находилась. В эти первые дни революции эти пропуска заменяли собою любые паспорта, и особенно ценились в городе.
Далее, в комнате 2-го помощника секретаря Думы и Секретаря ее помещалось Управление коменданта Петрограда, сперва членов Думы Энгельгардта, а затем Караулова. Здесь работали в этом хаосе несколько офицеров из Главного Управления Ген. Штаба, уже в первый день революции согласившихся помогать Энгельгардту, их товарищу по Академии. В награду за это они получили через несколько дней видные назначения в Военном министерстве, из делопроизводителей попали в товарищи министра или начальники отделов. В комнате начальника Общего отдела канцелярии Думы и его делопроизводства помещался Временный Комитет Думы. Здесь происходило обсуждение всех важнейших вопросов, о чем я еще поговорю дальше. Наконец, кабинет председателя Думы, его старшего товарища и редакторская были предоставлены членам Думы, и вместе с тем служили помещением для арестованных. Так как последних приводили десятками и занимались ими всего три члена Думы, то я немного помог последним. Бывших сановников, игравших крупную политическую роль за последнее время, отделяли и направляли в министерский павильон, где они содержались под строгим караулом, числясь за Керенским. Всех прочих чиновников и офицеров проводили в кабинет председателя Думы и затем помещали частью здесь, частью в редакторской. Наконец, городовых и лиц без всякого официального положения помещали на хорах зала общего собрания Думы, которые и были быстро заполнены.
Когда я в первый раз зашел в этот зал, то мне показалось, что скоро должно начаться какое-то заседание: иллюзию портили только разместившиеся и в этом зале солдаты. Кого только не приводили в эти дни арестованными в Думу! Попадали в Думу и министры, и лица свиты Государя, и просто генералы и офицеры. Встречались здесь и губернаторы, директора департаментов и врачи. Встретил я тут генерала Дашкова, интересовавшегося, главным образом тем, какой он тут получит завтрак. Его отпустили очень скоро. Дольше просидел харьковский губернатор Келеповский, которого привели в Думу из гостиницы, где он остановился. Ему пришлось переночевать на стуле в Думе. В коридоре встретил
