смог бы оказать газете денежное вспомоществование.
– Именно поэтому я пропустила ваше весьма сомнительное объявление. Надеюсь, Никита, вы знаете, что делаете. Естественно, гонорар вы за него не получите, но и платить за объявление вам не придется. Как сотруднику газеты. Жду от вас интересного материала, – сказала Лидия Ивановна и протянула руку.
Дома Никита повесил список у себя над рабочим столом и растянулся на диване.
Вечером к нему заглянула Светлана. Увидев список, она спросила:
– Кто это?
– Надо полагать, это местная элита, – сказал он. – Раз в нем фигурирует Лагоев.
– Почему я никого не знаю в этом списке, кроме него?
Действительно, почему? Кому еще знать поименно местную элиту как не служащей управы?
– Я тоже никого кроме Лагоева не знаю, – сказал Никита. – Но, очевидно, по неведомым для меня причинам это весьма значимые для Горыныча люди. Во всяком случае, я не помню их имена среди рекламодателей. Если только они не подпольные миллионеры и не финансируют наш листок исподтишка. В любом случае я никоим образом не должен упоминать их имена, если вдруг вздумаю что-либо напечатать в «Вестнике».
– Как это приятно слышать, – улыбнулась Светлана, думая о том, что чем меньше времени Никита будет уделять своим репортерским штучкам, тем больше шансов на то, что у него сложится карьера.
Глава 11
В небольшом зале крематория, не предназначенном для пышных похорон, младший персонал не спеша выполнял свои обязанности по части препровождения покойника в мир иной и лучшим методом сожжения его трупа. Ввиду скудности отпущенных средств не было ни цветов, ни венков. Провожавших тоже не было. Если не считать полицейского, бывшего здесь при исполнении служебных обязанностей, и Никиты. Им выпала сомнительная честь стать последними свидетелями присутствия Смагина на Земле. Если не самого Смагина, то его трупа по крайней мере.
В зале было тихо и тоскливо. От музыкального сопровождения заблаговременно отказались.
Тишину нарушил звук открывшейся двери, и в зал вошел немолодой седовласый мужчина в поношенном макинтоше, туго перетянутом в поясе. Его лицо избороздили морщины, но в день похорон оно не выглядело сколько-нибудь огорченным. Он подошел вплотную к гробу и склонился, всматриваясь в лицо покойника.
Других свидетелей похорон, очевидно, не предвиделось.
Никита подумал было о том, чтобы покинуть это навевающее тоску заведение, как вдруг неизвестный в макинтоше распрямился и внятно сказал:
– Будь ты проклят, скотина.
Это становилось уже интересно.
Неизвестный решительно пошел к двери, и Никита последовал за ним. Он нагнал его на улице.
– Вы знали покойного? – спросил Никита.
– Лучше б я его никогда не знал, – не поворачиваясь, ответил незнакомец и ускорил шаг.
Никита не отставал. Холодным приемом его было не смутить.
– Почему? – спросил он.
– Это
