вне дома, метрах в ста от него, где-то на огородах. Никишин стремительно удалялся, и мужчина, увидев, что его не догнать, выругался и пошёл назад. Подойдя к крыльцу, возле которого недавно топтался в луже Никишин, мужчина взобрался по трём ступеням на крыльцо и потянул дверь. Она была заперта изнутри. И тут мужчина не мог вспомнить, как это он выходил из неё, хотя помнил, что заходил в дом и запер дверь за собой на два оборота ключа. Он стал стучать кулаком, тыльной его частью, по старой моей двери, обшитой утеплителем и новым черным дерматином. И ровно над ним распахнулось окно, выглянуло и уставилось сверху на него чернобровое лицо библиотекарши.
– Шляпу, – грозным голосом произнёс мужчина.
Через минуту зелёная фетровая шляпа вылетела из этого же окна и плавно спланировала на придорожную траву среди лопухов.
Следующее появление мужчины в библиотеку произошло через несколько дней. Никишин доставал с верхней полки стеллажа какие-то книги, рассматривал их и клал обратно. Увидев его, мужчина как ни в чем не бывало приветливо обратился к нему:
– Ну что, Никишка, сегодня бесов не давил?
Никишин ответил своим невыразительным будничным голосом:
– Лужа высохла.
– А ты другие бы поискал, – предложил мужчина. – Их в Туме много.
– На другие лужи бесы не вытекают, – объяснил Никишин, доставая с полки следующую книгу.
– А ты всё же поищи, – посоветовал мужчина. – Может, повезёт.
– Нет. Они только сюда устремляются, – отрицал Никишин.
– Ну и зачем же ты их давишь?
– Чизвлик.
– Дурачок ты окончательный. А может, прикидываешься? Ты зачем сюда всё время приходишь? Может, с нехорошей целью? – улыбнулся мужчина. – А где же сама библиотекарша?
– У себя наверху, – был ответ.
– Ага, – произнёс мужчина и направился к выходу в коридорчик.
– Не ходи к ней, – тем же будничным голосом произнёс Никишин.
– Это почему же?
– Тебя убьёт бородатый мужик, – сообщил Никишин и далее тихо заговорил на абракадабре: «Ножиком жик и киж мокижон. Кирдык».
– Ты что это там нашёптываешь, словно бабка? – вдруг рассердился мужчина. – Какой такой бородатый мужик? У неё что, сейчас находится какой-то мужик?
– Нет, никого. Бородатый сейчас очень далеко. Тедирп кебет и мокижон.
– Да пошёл ты, дурак невразумительный, – обругал Никишина мужчина, назвавшийся Сашком, и вскоре потопал по ступеням наверх. Толкнул старую некрашеную дверь, она оказалась закрыта изнутри на крючок. Сашок стал дёргать дверь, железный крючок запрыгал в проушине, лязгая и скрежеща, но не поддавался. Старинной работы, кованный сельским кузнецом, с гордостью подумал я. В первые годы, когда человеческие слова ещё не пропитали меня насквозь, я не умел думать, и чувство гордости, порождаемое человеческими словами, было мне неизвестно. А было чем
