Ведь его невеста богаче испанской инфанты и почти так же знатна!
– А Гастон хочет жениться именно на испанской инфанте! Или английской принцессе. Или на принцессе Савойской…. Подавай ему тестя-короля!
– Другое государство, куда можно в случае чего сбежать и спастись от брата, вы хотите сказать?
– Гастон хочет независимости и запасной плацдарм. А Людовик, разумеется, хочет связать его по рукам и ногам.
– Помилуйте, но это логично. Представьте, что Гастон женится на инфанте испанской и у них родится сын. Которого от престола будет отделять только король – бездетный! Вы же понимаете, что с поддержкой Испании Людовик может и лишиться трона…
– Вот поэтому Гастона и женят на Монпансье! Хватит того, что он станет богаче брата!
– Принц Гастон сказал: «Я скорее умру, чем женюсь!» Королева-мать была в ярости, кандидатура невесты – ее рук дело.
– Ее и Ришелье. Я думаю, он стоит за всем, что происходит во Франции. Вы слышали, что мсье Баррада получил чин королевского берейтора?
– О да. Король слишком увлекается верховой ездой.
– Лучше бы его величество уделял больше внимания королеве – уже год ноги его не было в ее спальне.
– Ну, при Люине он сделал Анне Австрийской ребенка. Эта ужасная история, когда королева поскользнулась на паркете и скинула плод… Ужасно.
– Бегала она вместе с герцогиней Шеврёз, это она ее подбила.
– И вот мы опять вернулись к герцогине Шеврёз. Так кто там сейчас ее любовник?
Придворные сплетни…
Словно мухи, они лезли в уши, как я ни пыталась отвлечься чтением, но высокий дребезжащий голос мсье Валансе не давал мне сосредоточиться на приключениях Ласарильо, к моей досаде. Никогда я не увижу ни короля, ни знаменитую герцогиню де Шеврёз – к чему забивать этим голову?
Ее светлость очень ждала сына к Пасхе – но увы, он прислал второпях нацарапанное извинение за то, что не сможет приехать в Светлое Воскресенье. Как я хотела прижать к сердцу этот кусок бумаги, покрытый крупными, сильно кренящимися вправо буквами!
Глядя в окно, где под сильным ветром раскачивались тонкие ветви тополей, графиня наконец выпустила из рук драгоценную бумагу и обратилась ко мне с вопросом:
– Николь, дорогая моя, вы-то останетесь со мной?
Я ответила согласием, хотя и сама получила из дому весточку с приглашением. Тетя Люсиль писала, что очень ждет меня на праздничный обед.
Так что домой я попала только на третий день после праздника. Кучер как всегда привез меня на улицу Бон-Пуа и отправился пропустить кружечку-другую в «Свинью и желудь», сказав, что заберет меня, когда Сен-Шапель отобьет шесть пополудни. Сосед-булочник учтиво поприветствовал кучера, высоко приподняв белый колпак. Мне тоже досталось приветствие, хотя обычно он не баловал меня вниманием. К нему присоединилась его необъятная жена и сосед из дома напротив – пуговичник Жакоб. Остановившись у двери пуговичника, они втроем принялись что-то с жаром обсуждать, поглядывая
