судьбы не убежать и никакие вакханалии в чужом саду ее не изменят…
Духота в комнате сгустилась. Потянув воротник, я оторвала пуговицу, она звонко проскакала по паркету. Глотнула из стакана – вода показалась пресной, лишенной вкуса, гадкой, неспособной утолить жажду. Мою жажду.
Графиня всхлипнула во сне и перевернулась на бок.
Лунный свет густо ложился на окна, но вот пропал – легкий ветерок принес облачко. Зашлепал дождь. Стало полегче, дыхание мадам выровнялось.
Дождь полил с утроенной силой.
Вскоре послышался легкий храп и я сочла возможным покинуть пост у ее ложа. Не подумав взять свечу, я на ощупь прокралась до лестницы, за поворотом которой ждала моя комната.
Закрыв дверь на засов, я бросилась на колени перед Святым Николаем. Я не хотела, чтобы кто-то посторонний слышал мои молитвы. Ибо молилась я об Анри.
Не за него, как каждый вечер делала его матушка, а о нем. Я просила Святого Николая, чтобы он смилостивился и одарил меня главным сокровищем – золотым графом Шале.
– Будь милостив, будь милостив, – слова мешались, я молилась и на латыни, и на родном языке – и у католического, и у протестантского бога я просила одно – быть с Анри. Чтобы он полюбил меня так же, как я его. Потому что не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: я влюбилась.
Впервые в жизни.
Я знала, конечно, что в восемнадцать лет иные уже рожают третьего ребенка, но сама до сего дня была далека от нежных чувств к какому-либо представителю мужского пола. Из тех, с кем была знакома, конечно. Соседи по Бон-Пуа – слабогрудый сын сапожника Гийом, рыжий пуговичник Мишель, щекастый тестомес Оноре – никогда не воспринимались мной как объект желания. Остальные были еще хуже.
Черная кайма под ногтями, по пучку волос в каждой ноздре, стойкий запах плохо выделанной кожи, – то, чем обзаводился каждый обитатель нашего квартала по достижении шестнадцати лет – не способствовало пробуждению амурного интереса.
Анри был светел и лёгок, словно сказочный принц.
С ним я могла представить себя героиней любовной истории «Декамерона» – с сегодняшнего дня эта книга из потайного шкафа мсье Паскаля перестала казаться сборником сказок. Возможно, она могла бы стать руководством к действию.
За окном уже светало и пели птицы, когда я закончила свою молитву.
От долгого стояния затекли колени.
Оттянув корсаж, я обозрела предсказуемое отсутствие груди. Пересчитала ребра. От ключиц до пупка ничего не изменилось. Оставалась последняя надежда: просунув руку под корсаж, я проверила живот – вдруг удастся нащупать складку – хотя бы одну? О двух или трех я даже не мечтала! Но тщетно – на животе не было ни унции жира. Тощая, как ручка от метлы.
Однажды я нашла в у мсье Паскаля в потайном отделении секретера редкий и запретный товар – гравюры Раймонди, весьма вольного содержания. Мифологические герои и героини совокуплялись в
